Дмитрий Устинов. Главком советского ВПК - Игорь Станиславович Прокопенко

реальные военные расходы СССР в середине 80-х превышали официально объявленные, но все же не достигали тех безумных значений, о которых говорилось в годы перестройки. Даже если предположить, что расходы на оборону составляли пятую часть ВНП, подобный уровень военного производства вряд ли мог бы привести к полному краху советской экономики, хотя и сыграл в этом процессе определенную роль. Но дело было не только в расходах, но и в мобилизационном характере экономики, о котором уже говорилось выше. К середине 1980-х на предприятиях ВПК трудились не менее 10 млн человек, то есть около 8,4 % от всего работающего населения. Из них производством военной техники были заняты 55 %, в то время как оставшиеся 45 % делали продукцию гражданского назначения[285]. С учетом того, что еще несколько миллионов человек служили в армии (от 3 млн до 5 млн в разные периоды), можно утверждать, что более 10 % советского населения были так или иначе заняты в оборонной сфере. Необходимо также учитывать, что чем сложнее становились новые военные разработки, тем чаще к их производству приходилось привлекать гражданскую промышленность. С каждым годом росло число электронных компонентов и инновационных материалов, необходимых для создания оружия, но не производящихся на предприятиях ВПК. Таким образом на деле в военном производстве было занято даже больше трудящихся.

В то же время складывалась абсурдная ситуация: несмотря на возрастающую потребность военной промышленности в продукции гражданских предприятий, ВПК продолжал сохранять приоритетное положение по отношению к другим отраслям. Сотрудники военного сектора пользовались более высокими зарплатами и привилегиями. При необходимости военная промышленность без труда обеспечивала себе новое оборудование и производственные площади. В результате до трех четвертей всех научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР) проводилось в интересах «оборонки». Со временем новые виды товаров широкого потребления также начали разрабатывать на военных предприятиях, поскольку гражданские заводы едва справлялись с выполнением собственных планов. Это приводило к усиливающемуся с каждым годом технологическому отставанию гражданского сектора от военного.

Таким образом, к середине 1980-х годов советский ВПК превратился в наиболее привилегированную отрасль, развитию которой во многом было подчинено все народное хозяйство. Конечно, в этом, помимо недостатков, были и свои преимущества, о которых будет сказано позже. Однако спорить с тем, что особое положение ВПК ограничивало рост советской экономики и уровня жизни граждан, все же не приходится. И рост политического влияния Дмитрия Устинова этому только поспособствовал.

9.4. Триумвират эпохи застоя: рост политического влияния Дмитрия Устинова

По мере того, как Леонид Брежнев старел и становился все более немощным, влияние триумвирата Устинов – Андропов – Громыко делалось все более заметным. В последние годы брежневского правления министр обороны Дмитрий Устинов, по свидетельствам многих современников, превратился в одного из главных хранителей существовавшего режима. Едва ли не каждое заседание с участием министра обороны, по воспоминаниям генерал-полковника Д. А. Волкогонова, начиналось с панегириков в адрес генсека: «Я только что разговаривал с нашим дорогим и любимым Леонидом Ильичом. Он передает вам всем привет и желает больших успехов…»[286]. Да и о самом своем дорогом друге Устинов заботиться не забывал – сначала по всеобщему согласию предложил повысить его в звании до маршала, затем наградил генерального секретаря орденом «Победа», хотя по статусу он ему не полагался. Сам Брежнев тогда сказал по этому поводу:

«Товарищи решили наградить меня орденом „Победа“. Я им сказал, что этот орден дается только за победу на фронте. А Дмитрий Федорович, да и другие, убедили меня, что победа в борьбе за мир равноценна победе на фронте»[287].

Министр иностранных дел СССР Андрей Андреевич Громыко.2 мая 1980. [РИА Новости]

Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов. 12 ноября 1982. [РИА Новости]

Министр обороны СССР, дважды Герой Социалистического Труда, Герой Советского Союза маршал Советского Союза Дмитрий Федорович Устинов. Начало 1980-х. [РИА Новости]

Доходило до того, что порой Устинову требовалось уговаривать некоторых советских руководителей согласиться на присвоение Брежневу очередной награды. Так случилось, когда генсека решили наградить очередной Золотой Звездой Героя Советского Союза.

Член Политбюро ЦК и первый секретарь ЦК компартии Украины Владимир Щербицкий вспоминал, что однажды глава Минобороны позвонил ему со следующей просьбой: «Давай порадуем старика, дадим ему еще одну Звезду. Все проголосовали, остался один ты»[288]. Выбора не оставалось – Щербицкому пришлось согласиться. Реальная власть все больше переходила в руки брежневской «тройки». Известно, что принципиальное решение о вводе советских войск в Афганистан было принято в 1979 году именно Андроповым, Устиновым и Громыко, которые затем убедили Брежнева в правильности этого шага. Причем глава Генштаба генерал Огарков был категорически против начала военной операции и не раз докладывал об этом министру обороны, но тот был непреклонен. Генерал-майор А. А. Ляховский, который в то время служил в Главном оперативном управлении Генштаба, рассказывал, что когда 10 декабря 1979 года Огарков в ходе очередной дискуссии с Устиновым назвал ввод войск безрассудством, министр вышел из себя и накричал на него:

«Вы что, будете учить Политбюро? Вам надлежит только выполнять приказания…»[289].

Через 15 дней после этого СССР начал ввод ограниченного контингента советских войск в Демократическую Республику Афганистан. По словам Евгения Чазова, Устинов, в отличие от Андропова, никогда так и не пожалел о начале войны в Афганистане:

«…он, как представитель старой сталинской „гвардии“, считал, что все вопросы можно решить с позиции силы. Если я видел, как метался и нервничал в связи с афганской войной Андропов, понявший в конце концов свою ошибку, то Устинов всегда оставался невозмутимым и, видимо, убеждённым в своей правоте», – писал Чазов[290].

Его слова подтверждает генерал армии А. М. Майоров, который в 1980–1981 годах был главным советником вооруженных сил ДРА. Докладывая 22 марта 1981 года верхушке ЦК и командованию армии о ситуации в Афганистане, он предложил начать планирование вывода войск. Однако Устинов тут же отрезал:

«Нам Афганистан нужен как полигон мирового масштаба. Это-то хоть вы понимаете, стратег?»[291]

Более того, по воспоминаниям того же генерала Майорова, маршал Устинов даже предлагал расширить конфликт, введя войска еще и в Пакистан под предлогом ликвидации тренировочных лагерей моджахедов.

Но вернемся к 1979 году. Когда глава государства начал все чаще оказываться в больнице, Устинов был одним из тех, кто призывал врачей делать все возможное, чтобы поставить его на ноги. После одного из обострений, когда здоровье генсека начали широко