Дмитрий Устинов. Главком советского ВПК - Игорь Станиславович Прокопенко

люди практически одного возраста – Устинов был на два года моложе Брежнева. Между ними было большое сходство и в плане, я бы сказал, культурного уровня, и профессиональной направленности. Как и Брежнев, Устинов был довольно далек от всякого рода культурных проблем. Более того, я бы сказал, что между ними было очень большое сходство характеров, чисто человеческих качеств. Устинов, как и Брежнев, был человеком общительным, доброжелательным, оптимистом по натуре. Им легко было понимать друг друга, они во многом одинаково смотрели на окружающий мир. Однако по характеру Устинов был намного тверже и решительнее Брежнева. И, уж конечно, был гораздо более неутомимым работником»[266].

На посту секретаря ЦК Дмитрий Устинов, как и прежде, продолжал работать как минимум по 12 часов в день, часто выезжал на заводы и в разбросанные по всей стране военные части. В результате к середине 1970-х в стране не было ни одного человека, знавшего военную промышленность так же хорошо, как Устинов – один из ее основных создателей. И вскоре это сыграло с руководством СССР злую шутку. В марте 1976 года Дмитрия Устинова включили в состав Политбюро, а всего месяц спустя, после смерти главы Минобороны маршала А. А. Гречко, Брежнев при полной поддержке других членов ПБ назначил его министром обороны СССР. Решение было принято на заседании Политбюро еще 27 апреля 1976 года, прямо в день смерти Гречко.

Празднование 1 Мая на Красной площади. На трибуне Мавзолея: министр обороны СССР маршал Советского Союза Д. Ф. Устинов, генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнев, председатель Совета министров СССР Н. А. Тихонов. 1 мая 1981. [РИА Новости]

Для многих офицеров ВС СССР это назначение оказалось неожиданным, так как Устинов стал первым «гражданским» министром обороны – несмотря на наличие высокого воинского звания генерал-полковника инженерно-артиллерийской службы, полученного еще в 1944 году, кадровым военным он никогда не был, а действительная воинская служба его завершилась с разгромом басмачей в Туркестане еще в середине 1920-х.

Маршал Д. Т. Язов, в то время возглавлявший Главное управление кадров Минобороны, вспоминал, что на похоронах Гречко 29 апреля 1976 года не утихали разговоры о том, кто же станет новым министром. «Я стоял на трибуне рядом с Г. Н. Ковтуновым и, помнится, ему сказал: „Министром обороны будет Дмитрий Федорович Устинов“. Он возразил: „Нет, или маршал Якубовский, или генерал армии В. Г. Куликов“. Затем Д. Ф. Устинов объявил: „Слово предоставляется И. И. Якубовскому“. „Ну, что я тебе говорил“, – пробасил Георгий Никитович», – рассказывал Язов[267].

Однако уже вечером того же дня было объявлено, что новым министром обороны стал Дмитрий Устинов, которому в связи с этим было присвоено звание генерала армии. Еще через несколько месяцев, в июле 1976 года, Устинов стал маршалом, так как на тот момент именно это воинское звание соответствовало занятой им высокой должности.

Академик Чазов вспоминал, что в первые годы на посту генсека Брежнев был очень активен, часто собирал у себя дома и на даче друзей и коллег, отмечая с ними семейные праздники. Однако довольно скоро подобные встречи прекратились, а число вхожих в ближайшее окружение генсека резко сократилось. «Довольно скоро, не знаю в связи с чем, для меня, да и для многих из тех, кто бывал со мной, они прекратились. Круг тех, кто посещал Брежнева, ограничился несколькими близкими ему членами Политбюро. Среди них не было ни Подгорного, ни Косыгина, ни Суслова. Да и позднее, когда Брежнев, все чаще и чаще находясь в больнице, собирал там своих самых близких друзей, я не встречал среди них ни Подгорного, ни Косыгина, ни Суслова. За столом обычно бывали Андропов, Устинов, Кулаков, Черненко», – писал Евгений Чазов[268].

Министр здравоохранения СССР Евгений Иванович Чазов. 17 ноября 1989. [РИА Новости]

Д. Ф. Устинов, секретарь Пермского обкома КПСС Б. В. Коноплев, Л. И. Брежнев (справа налево). Пермь, 30 марта 1978. [Государственный архив Пермского края]

Генеральный конструктор НПО «Молния» Г. Е. Лозино-Лозинский (третий слева) показывает правительственной делегации во главе с Д. Ф. Устиновым процесс сборки «Бурана» на Тушинском машиностроительном заводе. 1980. [Из открытых источников]

При этом из всех государственных и партийных руководителей, вхожих в ближний круг Брежнева, именно Устинов, несмотря на преклонный возраст, обладал наибольшей работоспособностью. Да и выглядел он моложе других партийных функционеров, что хорошо видно по фотографиям и видеозаписям тех лет. Волосы Устинова не были тронуты сединой, голос звучал уверенно и никогда не дрожал. Его побаивались даже легендарный «мистер нет» Андрей Громыко и глава КГБ Юрий Андропов, что делало министра обороны самым влиятельным человеком в окружении Брежнева.

Министр обороны Д. Ф. Устинов во время посещения гвардейской мотострелковой Таманской дивизии Московского военного округа. 30 декабря 1976. [РГАКФФД]

«Брежнев ни в чем ему не отказывал, а остальные (в том числе Громыко и, мне кажется, Андропов) опасались, боялись вмешиваться, портить отношения с военными», – писал академик Г. А. Арбатов, руководивший в те годы Институтом США и Канады АН СССР[269]. Сам же Леонид Ильич, как и все предыдущие советские лидеры, видел в военных важную опору своей власти и практически не ограничивал министра обороны. Поэтому политическое влияние Дмитрия Устинова в брежневскую эпоху лишь росло, и это не могло не сказаться на его стиле руководства. Все заседания он, по свидетельствам современников, проводил жестко. Высказаться Устинов, как и прежде, позволял всем, но все решения принимал сам или поручал подготовить для рассмотрения в ЦК[270]. В руках министра обороны оказалась сосредоточена не только военная, но и экономическая сила. «Руководя огромной армией второй мировой супердержавы и гигантским промышленным потенциалом, составлявшим более половины национальной экономики, Устинов, несомненно, был истинным „сильным человеком“ позднебрежневского правления. Подвластная ему невидимая империя уже в силу количества работавших на нее людей являла собой несущий каркас здания „развитого социализма“. Перефразируя слова Г. В. Плеханова, сказанные им в начале века о Пруссии, можно было с полным основанием назвать и СССР конца 70-х годов не страной с армией, а „армией со страной“», – отмечал работавший в Международном отделе ЦК КПСС А. С. Грачев[271].

С каждым годом интересы армии и военной индустрии все в большей степени влияли на распределение бюджета, реализацию социальной, а порой и