Диалог с Богом. История противостояния и взаимодействия человечества с Творцом - Джордан Питерсон

только была немедленно восстановлена, но и характерна как для царя Давида, так и для самого Христа. Ее отражение, в манере, типичной для библейских книг с их яркими, экспрессивными образами – особенно если речь идет о древнейших историях, – мы находим во фразе, которая в противном случае кажется таинственной и непонятной: «В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди» (Быт 6:4).

Эти строки вели к самым необычайным рассуждениям. Исполины – нефилим – считались благородными разбойниками, «непокорными храбрецами», могучими людьми, «уникальными в размерах» – и даже падшими ангелами. Самое простое объяснение, антропологическое и психологическое, заключается в том, что в веках остаются не столько конкретные эмпирические подробности жизни человека, насколько бы примечательными они ни были, сколько абстрактная модель того, что достойно внимания в жизни в целом. Так в коллективной памяти подвиги и даже сущность предка становятся амальгамой всего, что увлекает и заставляет подражать (как герою, так и антигерою, поскольку злодей может преподать столь же хороший урок, как и исполнитель главной роли). Попытки древних римлян обожествить своих императоров – широко известное проявление этой же тенденции. Так поступают в наши дни беллетристы, которые извлекают из множества персонажей, рожденных их фантазией, главный образец, или дух героя, максимально привлекающий внимание и запоминающийся.

Когда умершего прославляют, вспоминаются самые памятные из его деяний, и люди рассказывают о них друг другу. В культуре, зависящей от устной передачи информации, самые памятные качества предка за долгие поколения объединяются в коллективной памяти, особенно после того, как все, кто его помнит, покинут этот бренный мир. Конечно же, истории о них могут звучать и дальше, но в «очищенной» форме, как квинтэссенция, а их герои активно живут в воображении. Образ героя-предка появляется неизбежно и со временем превращается в божество – гипотетическое или реальное. Мирча Элиаде развивает мысль о том, что переход от культа предков к теизму происходит именно тогда, когда предок преображается в бога – благодаря открытию священного или, скорее, тому, что конкретное проявление священного отождествляется с предком. В другом произведении он говорит, что почитание предков, помимо прочего, благоприятствует развитию монотеизма: предки постепенно все больше и больше отождествляются с богом, и в конце концов бог полностью заменяет их.

Так история становится вымышленной, хотя «вымысел» в подобном контексте лучше всего рассматривать не как антитезу «факта» и, следовательно, самой истины, а как создание абстрактных метаистин. Жизнь обычного человека, которую даже в принципе невозможно вспомнить во всей полноте, тем самым сводится к лучшим (или худшим) из его деяний – к самой их сути – и соединяется по духу с подобными подвигами его сверстников и предков; так люди становятся истинными исполинами прошлого. Поэтому со временем цари превращаются в саму суверенную власть – или в ее антитезу; в Царя царей – или в силу, которая вечно противостоит высшей власти. Ной – один из таких исполинов и полубогов: герой-предок; потомок Сифа, второго Авеля; сын падших ангелов, ходивших по земле в те дни; человек, к которому благоволил Бог, как к Адаму до грехопадения – идеал, достойный восхищения, подражания и права остаться в памяти потомков за то, насколько поразительно он отличался от современников во всей своей жизни и поступках.

Грех и возвращение хаоса

К моменту начала истории Ноя злоба, свойственная потомкам Каина, уже преобладает во всех устремлениях людей. Это особенно отрицательный пример гигантизма, ставшего характерной чертой для действий жителей минувших эпох. Склонность ко злу появляется повсеместно, превосходит все прочие, и Бог решает уничтожить то, что Он создал: «И увидел Господь [Бог], что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время» (Быт 6:5). Это вариативный пересказ истории как грехопадения человека, так и убийства Авеля: еще одно повествование о неминуемом падении и последующем уничтожении тех, кто отвергает основополагающий моральный порядок; приносит недостаточные жертвы; прибегает к горькой мести и эксплуатирует себя и других, – тех, кто восстает против Бога. Проясним: это не злобное действие Бога. Напротив, это самое суровое предупреждение тем, кто искушается отклониться: путь в Землю обетованную прям, узок и труден (Мф 7:14), в то время как дорога вниз, к погибели, широка и заманчива. Дело не в том, что Бог мстителен – вовсе нет – а в том, что Его настойчивое требование нерушимости морального порядка, превосходящего человеческий, правильно, и этот порядок реален настолько, что такими становятся и последствия его нарушения. Это отражение реальности тех условий, в которых находится человек: жизнь – это игра, цена входа в нее – смерть и нечто худшее. Нет ничего более важного, чем жизнь, которую мы проживаем. Таким образом, плата за грех реальна и имеет последствия, поэтому мы, горделивые мятежники, можем превратить – и превращаем, подобно мильтоновскому Люциферу, – рай в ад, желая даже из благого сотворить жалкое и ужасное.

Так Архивраг разлегся на волнах,

Прикованный к пучине. Никогда

Он головой не мог бы шевельнуть

Без попущенья свыше. Провиденье

Дало ему простор для темных дел

И новых преступлений, дабы сам

Проклятье на себя он вновь навлек…

Потомки Каина впадают в грех, и мироздание вырождается, пока не остается лишь разрушить все окончательно. Это может показаться суровым – и, несомненно, это сурово – но цивилизации умирают, этого никто не отменял, и даже сама память о них может исчезнуть в поглотившем их хаосе. История Ноя именно об этом, и поскольку в ней заключена фундаментальная истина, ее мотив распространен очень широко. Например, в месопотамском космогоническом мифе, «Энума элиш», богиня-дракон Тиамат сожалеет о том, что породила мир. Ее своенравные первенцы – только здесь это боги, а не люди – безрассудно убивают ее супруга Апсу, олицетворяющего миропорядок, и пытаются обустроиться на его мертвом теле. Разъяренная этим беспечным поступком, Тиамат грозит уничтожить все живое. Это еще один пример того, как жители сотворенного мира презрительно отворачиваются от традиции и от Святого Отца – и того, к каким неизбежным последствиям это приводит.

Отчасти этот сюжетный мотив призван показать, что культуры, слишком сосредоточенные на «мудрости настоящего» (под лозунгом: «Мы обойдемся без суеверной глупости прошлого!») утрачивают свой прежний ориентир – традиционную вертикаль, оберегавшую их от желания в едином порыве претворять в жизнь мимолетные увлечения. Мудрость человечества велика, и она