Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин

Профессор выполз из круга на четвереньках — старик и его свита сидели рядом. Посередине поляны, будто зелёная бабочка, шевелил лепестками непонятный росток.

Профессор сел рядом с толстым восточным человеком, поглядеть на обыденное чудо цветка.

И ещё до конца не устроившись на голой земле, он осознал страх и тревогу за своё будущее, череда смятённых мыслей пронеслась в его голове — о неустойчивости его положения, и уязвимости его слабого тела. Снова испарина покрыла его лоб, он ощутил себя пустой скорлупой — орех был выеден, всё совершено, поле перейдено, а век кончен.

Великолепная машинная красота логики покинула его навсегда.

Извините, если кого обидел.

09 апреля 2006

История про разговоры (VI)

— Взглянешь ли на себя высоты птичьего полета? Или прибегнешь к помощи товарища Бодони?

— Ах, товарищ Бодони… О, ностальгия! Я заплакал, да.

— Тоже уважали тетю Тони? Но она была скромна, как и вы, хотя и ограничилась однозначным числом партнеров…

— Я смотрел на неё всю жизнь. Хорошо, что давно не видел — а то, начал бы смотреть — и сердце моё разорвалось бы.

— Милый Пишта, ты не заболел?

— Я заболел, заболел. Сердце моё останавливается, жизнь прожита. Любовь юной секретарши из Будапешта мне не светит, как не светит мне правильная жизнь в Сомбатхее. Я не заболел, нет. Ich sterbe.

— А любовь буфетчицы Мари? Она-то светит вам? И крылья ваши за спиной высохнут и расправятся?

— Хрен. Ничего не будет. Крылья давно высохли — они хрусткие и ломкие. Негодны ни к чему.

— Надо смазать солидолом — а то не получится сыграть окрыленных Молчалина и Софью.

— Да. О двух спинах. До и после — печальных.

Извините, если кого обидел.

09 апреля 2006

История про разговоры (VII)

— Когда Молчалины блаженствуют на свете?

— Молчалины блаженствуют под лестницей. Когда они с Лизой. Но не с "Марьей Алексевной".

— Это только оттого что у Марьи Алексеевны прострел — и она не может пролезть под лестницу.

Впрочем, можно написать для неё пересказ событий.

Всё ли пропили, плотники? Раздвиньте пролеты лестниц! Сотрите печаль с лица Марьи Алексевны! Хорошо ли ловится рыбка Лиза? Или кто задрал стропила Анне Павловне Шерер?

100 сюжетов мировой литературы в одном томе с кратким изложением, вариантами сочинений. На первом форзаце таблица умножения, на втором — Менделеева. Вложен транспортир и калькулятор! А так же набор ручек и одноразовые плащи — всё по ценам ниже рыночных. Да.

Извините, если кого обидел.

09 апреля 2006

История про разговоры (VIII)

— Подождите! Вы проговорились — я только что, как настоящий исследователь доложил urbi et orbi, что ваши друзья так же (если это возможно) умны, как и вы. А вы тут же их сдали — неуверенным тоном и страшными допущениями.

— Да про высокое… А кто на даче о высоком говорил, а?

— Передергиваете: где написано, что говорили о высоком? Написано, только то, что дача идеальная. Говорили о прекрасном, а не о высоком. О сиськах и жопах. Вот так-то!

Вы ведь, Березин, тоже хотите с нами выпить?

Извините, если кого обидел.

11 апреля 2006

История про разговоры (IX)

— В этой местности знают технологию нерассыпающихся куличиков из песка. Да и разве рабби Лёв делал Голема для себя? Он его для людей делал — защищать евреев. Ну, и иногда советы давать бен Бецалелю — наверное, в области пересыпания песчинок в часах?

— Вот это-то повсеместный и понятный список желаний, что есть у каждого. Дать кому в глаз и смотреть на циферблат песочных часов. Кстати, что дальше с ним было — непонятно. Может Голем просто попал под танк?

— Наверняка, под танк — хотя Жижка и считается изобретателем ""бронетранспортера"", то бишь, укрытия в виде плетеной повозки для таборитов, но Голема прикончил его же создатель, как и положено всем создателям.

— Я думаю, что всё было так. Голем испугался и проглотил табличку. В летаргическом сне он проспал долгое время в подвале и видел только сапоги в окошке — сначала марширующие австрийские, потом разбитые сапоги пленных чехословаков, вернувшихся на родину, потом немецкие хромовые сапоги, потом пробежку власовцев, затем грохот советских кирзовых. Он погружался в забытьё, и вот в подвале прорвало трубу. Голем вылез на августовское солнце, щурясь и почёсываясь. И тут на него наехал танк т-62 гвардии старшего сержанта Нигматулина, и жизнь Голема прекратилась окончательно.

Извините, если кого обидел.

11 апреля 2006

История про разговоры (X)

— Если бы я был настоящим глобалистом, то носил бы в кармане глобус на цепочке. Небольшой, но увесистый. И если бы кто из антиглобалистов только руку занёс, только яйца свои шелудивые откуда-то начал доставать, то того глобусом-кистенём в лоб.

И молодые люди меня бы опасались, и шушукались перед пресс-конференциями: «Вы робя, этого дядьку бойтесь, как шмякнет в лоб, сразу прибегут японские городовые, Киотский протокол составят».

— Эти, которые «анти», они хитрые. Они яйца издалека кидают. А такая длинная цепочка в карман не влезет.

— Да, упадок честных поединков, да.

— Так и до товарища-маузера можно дойти.

— Нет, Маузер — не наш метод. Если достанешь Маузер, то не в глобалисты запишут, а в сионисты… Маузер! Фамилия какая-то не Православная.

— За Маузера ответить придётся. Впрочем, да — Глобус тоже неважное название.

— Брызгалка — тоже чех какой-то. Не говоря о Сметане.

— В общем, есть над чем поработать.

Извините, если кого обидел.

11 апреля 2006

История про разговоры (XI)

— Что вы кричите, как Завулон в лифте. Может, с вами всё обойдётся.

— Завулон в лифте еще курил и находился с собакою. Премерзейший пример подрастающему, извините за выражение, поколению.

— Это просто у нас жизнь тяжёлая. Мы не всегда хорошо питаемся и мало спим.

— Я всегда хорошо питаюсь, но сплю да, омерзительно недостаточно.

Извините, если кого обидел.

11 апреля 2006

История про разговоры (XII)

— Отчего ж нам не оценить теперь разницы между Gusano Rojo и Miguel de la Mezcal? Поскольку мы с тобой всё время пьём Monte Alban, кажется, что должно быть разнообразие — а глянешь в лабазы, только его и найдёшь. Впрочем, в моём районе лабазы известно какие. Дикий народ.

— Зачем тебе разнообразие? Вот так в вечных поисках лучшего мы теряем хорошее.