Елизавета Федоровна - Дмитрий Борисович Гришин

о ее семействе, но в еще большее изумление была повергнута мать Ольги, Анна Ивановна, одаренная певица, преподававшая в Музыкально-драматическом училище при МФО. Однажды после концерта Великокняжеская чета спросила Анну Ивановну о здоровье писателя А. П. Чехова, с которым дружила ее дочь, и заодно поинтересовалась, когда же состоится их свадьба. Певица была ошарашена – о том, что Ольга выходит замуж, она узнала впервые, жених и невеста скрывали от нее это намерение до последнего.

Другая восходящая звезда, Мария Федоровна Андреева, вызывала симпатии Елизаветы Федоровны, решившей даже написать портрет молодой актрисы и долго не подозревавшей, с какой личностью столкнулась. Супруга важного чиновника А. Желябужского, человека с тонким художественным вкусом и любовью к сцене, Андреева фактически оставила семью, окунувшись в бурный роман с Саввой Морозовым, а затем вступила в гражданский брак с Максимом Горьким. К тому же эмансипированная дамочка прониклась идеями социал-демократии и, пользуясь положением в обществе, тайно помогала марксистам. Да, актерский талант – инструмент многопрофильный, иногда он удачно прикрывает истинное лицо человека, вводя в заблуждение людей с чистой совестью. Но без плевел нет и зерен.

Москва не просто любила сценическое искусство – она буквально болела им. Кружащий головы запах кулис, казалось, не оставлял равнодушным никого: театры легко становились клубами, клубы – театрами. Обсуждались премьеры, сравнивались таланты, пробовались собственные возможности. Сцена и зрительный зал могли возникнуть практически где угодно. Этот массовый театральный дилетантизм быстро сделался одной из форм общего образования и воспитания москвичей. Быть «московским театралом» значило быть человеком культурным, думающим, бережно относящимся ко всему, что облагораживает душу. Именно так и понимал значение театра Великий князь Сергей, именно такие задачи и привлекали здесь Великую княгиню Елизавету.

Познакомившись с театральными художниками, она заинтересовалась творчеством некоторых новаторов, и особенно Константина Коровина. Однажды Сергей Александрович спас его от неприятностей, грозивших в результате статьи-доноса, а Елизавета Федоровна со временем привлечет художника к одному выставочному проекту. В области же театральной живописи она практиковалась и сама, работая, понятно, на любительском уровне. Вместе с подругами писала декорации для домашних постановок, к ним же создавала эскизы костюмов.

Обладая способностями к рисованию, Елизавета Федоровна поначалу весьма слабо разбиралась в изобразительном искусстве. Правда, отсутствие знаний компенсировалось хорошим вкусом, тонким пониманием и ощущением гармонии. Это замечали многие. Устроители московского Музея изящных искусств, трудившиеся под руководством Сергея Александровича, нисколько не сомневались, что лучше Великой княгини никто не подберет цветового оформления колоннады парадной лестницы. Но рядом с супругом, глубоко и серьезно увлеченным всем, что касалось прекрасного, Елизавета постепенно возрастала, открывая для себя неведомый ранее мир и находя в нем место для своих забот.

Детство Великого князя прошло во дворцах, наполненных шедеврами живописи и ваяния, и уже в ранние годы он внимательно присматривался к творениям прославленных мастеров. Высокое искусство всегда было рядом. Даже одну из царскосельских комнат маленького Сергея, Рафаэлевскую, украшали копии знаменитых ватиканских плафонов. Тогда же царевичу очень повезло с учителями рисования, а в пятнадцать лет он начал серьезно изучать художественные коллекции Эрмитажа, став со временем их прекрасным знатоком. Полученные знания Сергей продолжил пополнять самостоятельно. Увлечение быстро переросло в нечто большее, и уже вскоре он достаточно профессионально разбирался в европейском искусстве. Здесь его интересовало все, но особенно привлекала итальянская живопись, в первую очередь флорентинцы. Занявшись изучением этой школы, он будет стремиться ознакомиться с произведениями ее мастеров в русских собраниях и, уж конечно, при поездках в Италию. «Вся эта древняя живопись, – признается он другу, – открыла мне новый, совсем еще неизвестный мне горизонт – это особый мир и мир хороший, я с ним сживаюсь и нахожу в этом большую прелесть».

К немалой радости Великого князя, его жена проявила здесь и понимание, и отклик. Как всегда, она чутко прислушивалась к мнению супруга. Шаг за шагом, постигая с его помощью нюансы творчества прославленных мастеров, погружаясь с ним в атмосферу времен Медичи или проникая в тайны Ватикана, посещая знаменитые галереи или перелистывая роскошные альбомы, Елизавета Федоровна становилась в вопросах искусства его единомышленницей. В октябре 1892 года он повез ее в свою любимую Флоренцию, потом показал восхитительный Рим, где помимо прочего супруги посетили русских живописцев Г. И. Семирадского и С. В. Бакаловича, позднее познакомил с художественными сокровищами Венеции.

Искусство, как мы видели, окружало Великокняжескую чету и в ее собственных домах в России. Елизавета Федоровна жила среди прекрасных картин, составлявших коллекцию Сергея Александровича, – французские пейзажи, полотна на историческую тему, старинные портреты кисти А. Антропова, Д. Левицкого и век В. Боровиковского соседствовали в ее петербургском и московском дворцах с работами современных русских и зарубежных художников. Там же можно было увидеть большую копию статуи Персея Бенвенуто Челлини, скульптуру Богоматери с Младенцем и Иоанном Крестителем, отлитую по модели Якопо Сансовино, и множество других произведений музейного уровня.

Некоторые работы владельцы с удовольствием предоставляли на выставки, прежде всего благотворительные. Так, еще в 1892 году генерал-губернатор с супругой отправили хранившийся у них знаменитый портрет «Лизынька и Дашинька» Боровиковского на выставку в пользу пострадавших от неурожая. В апреле 1901 года для экспозиции художественных произведений старины, устроенной для нужд приюта имени Великой княгини Елизаветы Федоровны, они передали уже ряд ценных произведений. Сергей Александрович в основном царские портреты, а его жена рисунки Ф. Буше, бронзовую скульптуру Клодиона (Спаситель с Богоматерью и евангелистом Иоанном), резное Распятие, предметы, декорированные эмалью, перламутровый веер королевы Марии Антуанетты и старинные кружева. Организационный комитет, созданный по инициативе Великой княгини, возглавляла ее гофмейстерина, графиня А. А. Олсуфьева. Не приходится сомневаться и в активном участии самой Елизаветы Федоровны. Их стараниями к выставке, проходившей в Императорском Строгановском училище, удалось привлечь представителей дворянства и купечества, из частных собраний Москвы и Петербурга поступило более тысячи экспонатов, в результате чего благотворительное мероприятие стало ярким событием культурной жизни Москвы.

Продолжая пополнять свою коллекцию, Сергей и Елизавета покупали на вернисажах картины современных живописцев. В этом тоже была определенная помощь. Меценатская, филантропическая. На одной из ученических выставок Московского училища живописи, ваяния и зодчества Елизавета Федоровна приобрела картину «Майские цветы» начинающего художника В. Э. Борисова-Мусатова. Для автора это стало истинным благодеянием – другие коллекционеры еще не скоро обратят на него внимание, а вырученные от продажи деньги были так нужны для поездки в Крым и на Кавказ. Училище и стоявшее над ним Московское художественное общество патронировал Сергей Александрович, привлекавший в него лучших преподавателей. Следуя примеру мужа, Елизавета Федоровна в 1901 году взяла под свое покровительство Императорское Строгановское училище технического рисования.

В ту пору оно переживало заметный подъем, входя в число важных культурных центров Москвы. Решив привлекать его учеников к делам помощи ближним, Елизавета Федоровна взялась вместе с ними за изготовление всевозможных декоративных вещей,