Полное собрание стихотворений и поэм. Том IV - Эдуард Вениаминович Лимонов

class="v">Такой, какой была и до Большого взрыва.

Вселенная простой вдруг точкой упадёт,

И Бог её слизнёт и враз проглотит живо…

Апрель 1945-го

Рык металла, гром артиллерии

Мы слыхали, не внове он.

Наши Игори и Валерии

Наступали со всех сторон.

Содрогалась рейхсканцелярия,

Бил по бункеру миномёт.

Непомерна ты, гордость ария,

Только русский тебя убьёт!

Расчленёнка и кости ломаные,

Даже мяса куски в кустах.

Ваши Мюллеры, наши Громовы

Были жизни тогда в гостях…

Всё слышнее гром артиллерии,

Даже бункера глубина

Не спасает от гнева Берии

И от Сталина-колдуна…

Долгопрудная, 1968

Зной и полдень. Сгусток Рая

В Долгопрудной, вдоль сарая.

К Кропивницкому иду,

Словно в райском я саду.

А вокруг бельё сушится,

И под зноем чуть дымится,

А Максимов молодой

Позади идёт за мной…

Сашки и Наташки вот бегут во двор:

«Нет ему поблажки! Он карманный вор!»

Мудрый Кропивницкий вышел на крыльцо.

Примусом воняет там, в стране отцов.

Бьют ворюгу дружно, всё в крови лицо…

Нам это не нужно, ведь в конце концов.

Зной и полдень. Сорок восемь

Лет тому назад.

Ничего у них не просим,

Ходим в Райский сад.

Там, в тени куста густого,

Мы сидим вокруг большого

Старого стола…

Так и жизнь прошла…

«По ступеням мудрости…»

По ступеням мудрости

Подымаюсь я,

Вниз, в пролёте лестницы, —

Там моя семья.

По ступеням мудрости:

Псих, тюрьма, война,

Вот и операция,

Богом что дана,

Вот и экзальтация!

Мистика войны,

Ангелов лактация,

Молоко страны…

Веришь в чудо-мантию,

В шапку-невидим?

Верю в некродевушку

Фаустом водим.

– Девушка, вы девушка?

– Я, смотри, крылат!

– Можно у вас хлебушка,

что в руке зажат,

отщипнуть немноженько?

– На, давай щипай!

Вы, возможно, Боженька?

Здесь, возможно, рай?..

«Дождь идёт лохматый…»

Дождь идёт лохматый,

Хмурый, плоховатый.

Мальчик, как живёшь?

Что ты там жуёшь?

Ты жуёшь собаку?

Ты жуёшь волчонка?

Ты жуёшь мышонка?

Фу, какую бяку

Изо рта достал,

Жабу ты жевал…

Дождь идёт холодный,

Папочка мой родный,

Что ты побледнел?

Или заболел?

«На фронте смерть повсюду present be…»

На фронте смерть повсюду present be:

За домом, и в окне, вдоль переулка.

А миномёты эти, застолби,

Не бьют, визжат, лишь всхрапывая гулко…

На фронте смерть как выпрыгнет из кущ!

Стоит, головорез и император!

Как страшный жук, как сизый жук, как хрущ,

А чтоб страшнее, так ещё крылат он!

На фронте каску сколько ни носи,

Бронежилет затягивай ремнями,

Она придёт, красивая, «спаси!»,

И тянется холодными руками!

Поможешь же и вынешь из камней!

Накинется и с бритвенным оскалом.

Личино вдохновенное на ней.

Схватила вся, уже не выпускала!

Когда могил начнёшь ты обходить

Простейший строй, заборы и антенны,

То ты поймёшь, что некого любить,

Как кроме пламени Геенны…

На офицера падал офицер,

Шумели крылья огненных созданий.

Для этого спускаемся из сфер,

А вовсе не для них, – чистописаний.

Мы кладбища, как айсбергов вершины,

Лишь видим наш этаж надземный,

Но в глубине, в хранилищах из глины,

Там самый ужас подъяремный!

Князь Александр

У Пскова, у Ладоги, у Волхова, —

На северных склонах державы

Стоят, как деревья, простые дрова,

Но помнят норманнские славы.

Как ехал закованный в латы тевтон

И как – мужики – мы дрожали,

Но к нам появился рассерженный он,

Его, Александра, мы ждали…

Ты, князь, научил нас военной тропе,

И мы топоры подымали.

У Пскова и Ладоги, на Волхове

Врагам мы главы отрубали…

Пройдёт ещё несколько тощих веков,

И явится русская слава,

Но первым был ты, Александр. От богов

Прислали тебя нам в ораву…

Потом на тевтонах пахали поля,

И латы на баб надевали…

Дрожала от хохота наша земля,

Их головы вволю пинали…

Русское

В России все купили себе джинсы,

У многих есть линзы, а не очки,

Но всё же они остались русскими, эти люди,

Всё же они бабы и мужички…

Куда они ходят в своих джинсах?

Да всё туда же, куда и надев очки.

И видят всё те же станции железной дороги,

Которые видели их отцы-старички…

До ближнего моря полгода ходу,

Вокзалы полны, но куда ни приедь,

Никого не увидишь, кроме русского народу,

А более никого впредь…

Можно выпить и пепси-колы…

Однако от вкуса её

Будешь такой же ты невесёлый,

Как каркающее на деревьях русское вороньё…

Есть что-то такое в нашем пейзаже,

Что печалит, как зубная боль.

Жили здесь финны, были лишены даже

гена, расщепляющего алкоголь…

«Извини меня немного…»

Извини меня немного

Ты, парящая во мгле,

Что по прихоти я Бога

Задержался на Земле.

Что с тобою не парю я,

Крыльев ком, крыло к крылу,

Что по-прежнему ночую

Параллельно я полу.

По закону геометрий

Человека, а не птиц,

Всё живу я в стиле ретро

В дебрях каменных столиц…

Надо было вместе прыгать,

Так бы вместе на тот свет

Мы вошли крылами двигать…

А теперь ну жди, привет!

Солдатская

Лимона свежесть увидать,

Как он свисает с ветки.

И неизменно попадать

В папаху выстрел меткий.

Сидеть среди боевиков,

Читая Гумилёва,

Как граф Румянцев, граф Орлов,

Смакуя каждый слово.

И девку – «ляг на барабан!» —

Пред ротою отпялить.

Таков солдатский наш Коран,

И неча мозг нам вялить.

И вату нечего катать

О скромных командирах.

На самом деле, правда-мать,

Сатиры мы в мундирах…

Кентавры с яйцами пудов,

Лихие гренадёры,

Носители густых усов,

Цедящие кагоры…

Нам девок чресла раздирать

Приятственно. И рады

Врагов на части порубать.

И трубы…