Гафт и Остроумова. История любви - Михаил Александрович Захарчук

Вообще я должен заметить: все годы, проведенные мной в этой, давно уже моей семье, пролетели как один день. Наверное, я у Бога чем-то заслужил на старости лет такое славное окружение. Что же касается самой Оли, то она в моем восприятии все улучшается и улучшается. Влияние ее на меня огромно. Мы чувствуем друг друга без лишних, неважных, бессмысленных слов. Оля – человек очень чистый, честный, откровенный и почти святой. Молча, никогда не жалуясь, она держит всю нашу семью, весь дом. У нее двое внуков, двое детей, я… И всегда она в прекрасной форме. И в магазине, и в театре… Вот, бывает, едем в пробке. Я нервничаю, а она как-то терпеливо все это выдерживает. Всем все принесет, привезет. И никогда никто не услышит от нее ни стона, ни вздоха. Иногда может и вспылить, но даже в гневе она мне люба. Оля замечательная, но никогда не упивается собой. Редкое человеческое качество».

Валентина Гафта любили многие женщины. И он многим отвечал взаимностью. В этом смысле жизнь у него удалась на славу. Но есть в его биографии отношения с женщиной особенные, которые, может быть, и помимо его собственной воли, стали в определенном смысле судьбоносными. Ибо благодаря им у моего героя появился наследник, спустя почти что четыре с половиной десятилетия…

Московская художница Елена Никитина познакомилась с Валентином Гафтом в середине семидесятых годов прошлого столетия, когда популярность актера росла стремительными темпами. За его плечами уже были фильмы: «Семнадцать мгновений весны», «Ольга Сергеевна», «Здравствуйте, я ваша тетя!», «На всю оставшуюся жизнь». В театре он сыграл Гусева, Глумова, Лопатина. Тогда многие представительницы слабого пола «атаковали» актера, но он уже отдавал себе твердый отчет в том, что серьезное искусство немыслимо, если не держать себя в строгости по части амурных дел. Тут одно из двух: либо ты пускаешься во все тяжкие, и тогда не заметишь, как вылетишь из актерской телеги, либо жестко ограничивай себя во всем: от еды и пития до увлечения красивыми женщинами. Лена как раз и была красивой, мягкой, податливой, а главное, ненавязчивой. Она никогда ничего от Валентина не требовала до тех пор, пока не забеременела. А когда, как бы невзначай, сообщила Гафту об этом, он не то чтобы испугался или расстроился, но с разочарованием подумал: «Вот и Лена – туда же. Шантажировать вздумала. Все вы, девушки, одинаковы, только имена у вас разные». И перестал встречаться с Никитиной. Думал, что она после этого демарша усилит штурм его холостяцкой крепости. Не тут-то было. Напрочь исчезла из его жизни. Спустя года три или четыре они случайно встретились на одной из столичных улиц. Говорили о разном, больше о пустяках. Потом Гафт поинтересовался «насчет давнишней беременности» и был ошеломлен ответом Елены. Оказалось, что «его Вадиму» уже три года! Прямо скажем, расстался он с Леной в большом замешательстве. Обдумав все, решил все же разыскать маму с сыном. Не получилось. Они улетели в Бразилию…

Прошли годы, десятилетия. И однажды Гафту позвонил сын Вадим: «Отец, я не претендую на то, чтобы ты называл меня своим сыном. Но я был бы счастлив считаться твоим другом!» Звонок этот случился как раз в те дни, когда Валентин Иосифович схоронил дочь Ольгу.

Из воспоминаний Елены Никитиной: «Когда Валя меня покинул, это была трагедия. И обида, безусловно, была. Но я не стала копить ни ее, ни претензии к бывшему возлюбленному. Что случилось, то случилось. В жизни много таких обстоятельств, которые сильнее нас. С этим нужно мириться. Потому и воспитывала я сына в любви к отцу. И он всегда гордился тем, что его отец – великий русский актер Валентин Гафт. И в итоге пошел по его стопам. Ныне Вадим работает в бразильском театре. Всю жизнь он мечтал увидеть отца, но, по различным объективным и привходящим причинам, это было невозможно. И момент их встречи слишком затянулся. Тут я понимаю Валентина. Чем больше проходило времени, тем труднее ему было встретиться и познакомиться с внебрачным сыном. Есть в этой ситуации нечто такое, что и словами не передать. Хотя, с другой стороны, нам легче понимать друг друга, потому что мы – люди творческие. Сын мой актер, а я – художница.

Когда мы с мамой и Вадимом улетели в Бразилию, ему шел четвертый год. В России мне было тяжело одной воспитывать ребенка, поэтому мы все бросили и начали жизнь с нуля в другой стране. Улетали практически с пустыми кошельками, так как в те времена можно было перевозить на человека не более 200 долларов, и прилетели в неизвестную нам страну с 600 долларами за душой. Хорошо, что моя старшая сестра и ее муж дали нам временный приют. Потом у нас появился и свой угол.

Могу сказать, что Москва за те годы, что я ее не видела, сильно изменилась. Меня потрясли огромные широкие улицы, колоссальные расстояния и выматывающие пробки. Мы мало что успели посмотреть. В театр Гафта, к сожалению, не попали, потому что «Современник» находился в отпуске. Валентин пригласил меня и Вадима на ужин. Потом познакомил нас с некоторыми своими друзьями, в частности с Галиной Волчек. Все было очень замечательно. Но не обошлось и без несчастья. Вадим случайно попал в плохую историю: его избил таксист, даже челюсть сломал. Гафт обеспечил сыну полное лечение. Когда мы вместе проведали его в больнице, Валентин сказал мне: «Прости!» Это дорогого стоит.

У Вадима есть сын, мой внук, который назван в честь деда Валентином. Причем Валентин-младший родился в один день с дедушкой. Мальчик очень похож на деда – особенно улыбкой. Но два Валентина пока не познакомились. Это сложно, потому что у внука сейчас подростковый период, он загружен школой, футболом, музыкой. Разумеется, мы с сыном очень хотели взять ребенка в Москву, но мама мальчика, бывшая жена Вадима, не дала разрешение на поездку. Оно, может, и к лучшему: одиннадцатилетнем мальчику было бы сложно вынести 21-часовой перелет.

Но, несмотря ни на что, я верю и надеюсь, что встреча деда и внука все же состоится. Мы пригласили Гафта в Бразилию. Может быть, Валентину-младшему для этого придется выучить русский язык, хотя это будет непросто сделать в Бразилии. В этом плане моему сыну повезло, потому что он общался