Прекрасное изгнание - Коулc Кэтрин

— Арден, ты меня слышишь?

Она смотрела прямо перед собой, не мигая, как будто видела совсем не меня.

— Они идут.

Боль сжала нутро.

— Ты в безопасности. Клянусь, никто к тебе не подберется. Снаружи Аллен. Я здесь. С тобой Брут.

— Они убили ее, — хрипло прошептала Арден. — Так… так много крови. Она везде. Впитывается в ковер. Она не дышит.

Я подполз ближе, провел руками по ее икрам, сжал:

— Арден, посмотри на меня. Посмотри меня.

Она пару раз моргнула, будто пыталась вынырнуть, но не могла.

Я снова сжал ее икры, чтобы она чувствовала хоть что-то.

— Ты слышишь мой голос? Чувствуешь меня? Вернись. Вернись ко мне.

Она моргнула снова. Быстрее. Потом голова чуть дернулась, будто искала меня. И, наконец, ее измученные, прекрасные глаза встретились с моими.

— Линк?

— Моя девочка. Я рядом.

— Темно, — прошептала она.

— Знаю. Но ты больше не одна в этой темноте. — Я провел лучом фонаря по комнате, показывая, что даже в темноте есть свет.

Ее красивые глаза наполнились слезами и она бросилась ко мне. Я поймал ее, прижал к себе, удерживая, пока огромные, сотрясающие тело рыдания не захлестнули ее. Дал ей все время, чтобы выплеснуть то, что она всегда прятала внутри.

— Это было так реально, — захлебнулась она. — Как будто я снова там. В том шкафу. Все вижу.

— Мне так жаль, малышка. Ты в безопасности.

Она вздрогнула, прижалась ко мне сильнее.

— Так холодно.

Я поднялся, сжимая телефон в одной руке, а Арден — в другой. Я не мог стереть ее воспоминания, но мог позаботиться о ней сейчас.

Держа Арден на руках, я направился к ванной — надеясь, что бойлер у нее газовый, а не электрический. К счастью, я вспомнил, как Коуп говорил, что у системы водоснабжения есть маленький генератор на случай отключения света. Брут поднялся, но я протянул руку:

— Стой. Я справлюсь.

Он смотрел на меня пару секунд, а потом опустился на задницу. Ну хоть с собакой бороться не придется.

Я шел через дом, освещая путь только телефоном, пока Арден дрожала в моих объятиях, и каждая ее судорога разжигала во мне ярость — как пламя в кузнечном горне. С нее хватит. Достаточно травм. Достаточно угроз. Достаточно страха.

Я бы отдал все, чтобы забрать это у нее. Все — лишь бы положить конец этому кошмару.

Войдя в ванную, я поставил телефон и осторожно опустил Арден на край раковины, но она вцепилась в мою футболку мертвой хваткой:

— Не уходи.

Блядь.

Я стиснул челюсть, ярость готова была поглотить меня. Я уткнулся лбом в ее лоб, пытаясь сдержать бурю.

— Я здесь. Никуда не уйду. Просто хочу включить воду. Разрешишь?

Она молчала. Едва дышала.

— Хорошо, — прошептала наконец.

Я как можно быстрее открыл теплую воду и тут же вернулся к ней, наш фонарик от телефона отбрасывал слабое сияние. Я провел губами по ее виску:

— Я рядом. Видишь?

Арден положила ладонь мне на грудь, прямо на сердце:

— Здесь.

Она убивала меня. Все это разрывало на части. Я хотел забрать ее боль — всю, до капли. Но не мог.

Вместо этого я снял ботинки, сдернул джинсы, носки и футболку, оставив на себе только мокрые боксеры. Если кто-то и должен мерзнуть здесь — так это я.

Я коснулся ее лица:

— Можно я тебя раздену? Чтобы ты встала под горячий душ?

Пар уже начинал заполнять комнату, обещая спасительное тепло. Арден медленно кивнула, сглотнув.

— Подними руки, — мягко попросил я.

Она подчинилась. Я подошел ближе и стянул с нее футболку. В тусклом свете я увидел ее в черном кружевном лифчике, в который даже не стал вглядываться. Обнял ее, расстегнул застежку и ткань упала на пол.

— Сейчас опущу тебя. Сможешь стоять?

Она кивнула — машинально, без капли прежней жизни.

Я опустился на колени, развязал шнурки на кедах:

— Подними ногу.

Она послушалась. Я снял обувь и носки, потом повторил с другой ногой. Когда посмотрел вверх, Арден смотрела на меня — будто сквозь стекло, искаженно, откуда-то издалека.

Я расстегнул пуговицу на ее штанах:

— Почти закончили.

— Почти, — повторила она стеклянным голосом.

Я стянул с нее брюки и нижнее белье. Она вздрогнула, и я выругался, резко поднявшись:

— Пора согреться.

Я проверил воду, отрегулировал и помог Арден зайти в душевую кабинку, поставив ее под струи, лицом ко мне.

— Тепло, — прошептала она.

— Вот и хорошо. Я позабочусь о тебе. Ладно?

Ее серо-фиолетовые глаза встретились с моими:

— Ты всегда обо мне заботишься.

Эти слова вонзились в сердце, и я принял их, как заслуженное наказание:

— Верно.

Я поднял руки к ее волосам, нашел резинку, сдерживающую темные спутанные пряди, и аккуратно снял ее. Волосы упали под воду.

Я осмотрел полку в душе, стараясь в полутьме разобрать надписи. Нашел шампунь, выдавил в ладонь:

— Повернешься?

Арден шагнула назад. Я растер средство в пену и понял, откуда у нее запах вишни. Этот шампунь. Может, он вернет ей хоть частичку самой себя.

Мои пальцы бережно массировали ее голову, промывая каждую прядь. Арден тихо замурлыкала.

Этот звук — как лекарство. Он стирал воспоминания о ее всхлипе. Я хотел дарить ей только хорошее. Столько, чтобы плохое стерлось.

— Повернись, — прохрипел я.

Она подчинилась.

Я смывал шампунь, глядя на нее. Арден не закрывала глаз — так верила, что я не допущу, чтобы мыло попало ей в них. Это доверие было подарком. Я двигался, будто реставрировал произведение искусства.

Когда волосы стали чистыми, я повторил процедуру с кондиционером. Затем, глядя ей в глаза, выдавил гель для тела, растер в ладонях и провел по ее рукам, туловищу, дотронулся до груди — идеальной, полной, тяжелой в моих ладонях.

Арден тихо застонала, соски затвердели. Мой член отозвался сразу, плевать ему было, что это не подходящее время. И пусть я был в мокрых боксерах — тело хотело ее.

Мои большие пальцы обвели тугие бугорки, и Арден запрокинула голову. Я заставил себя отпустить ее грудь, хотя это было последнее, чего я хотел.

Опустившись на колени, я намылил сначала одну ногу, потом вторую. Арден тяжело дышала, ее пальцы впивались мне в плечи.

Струи смывали пену, но я не двигался. Она была прекрасна. Настоящее произведение искусства. Сильная. Прошедшая через ад.

Серо-фиолетовые глаза нашли мои. Теперь они были ярче.

— Линк.

Все мое тело напряглось от одного только ее голоса, от того, как она произнесла мое имя.

— Что тебе