Закат и упадок средневековой Сицилии: политика, религия и экономика в царствование Федериго III, 1296–1337 гг. - Клиффорд Бэкман

евангельской бедности[434]. Вскоре после этого Арнольд умер в Генуе, в 1311 году, по пути к папскому двору, где он надеялся еще раз выступить от имени своего пророческого реформаторского движения. Тем временем дальнейшие события на Сицилии, многие из которых сопровождались насилием, продемонстрировали степень недовольства местных жителей Авиньоном и его постоянным требование денег. В течении десятилетия после заключения мира в Кальтабеллотте Парламент нехотя выделял королю средства, необходимые для ежегодной выплаты 3.000.00.00, причитавшихся Папе, но к 1315 году, когда экономика начала стагнировать, доходы перестали поступать в прежнем объеме, что оставило корону в долгах и привело к длительным периодам возобновления интердикта и многочисленным отлучениям от Церкви[435]. Еще более показательными были народные настроения: по всему королевству начал расти открытый антиклерикализм, который выражался во все более жестоких высказываниях и действиях. Святой Престол и раньше пытался наладить отношения с простым народом, не только активно поощряя программу восстановления Церкви, но и присылая группы нищенствующих монахов, в основном доминиканцев, для проповеди по всей стране. Необходимость в этом была весьма острой из-за нехватки священнослужителей. Эти монахи, вооруженные своими проповедями и катехизисами, странствовали по всему острову и многое сделали, чтобы вдохнуть в народ чувство добродетели и надежды, характерный для послевоенного десятилетия. Помимо Святого Слова, они также несли дары папской канцелярии в виде индульгенций, целью которых было не только поощрение благочестия и покаяния, но и обеспечение доходов для восстановленных церквей за счет привлечения в них людей. Так, например, Бенедикт XI в 1304 году даровал индульгенцию на один год и сорок дней всем, кто помогал или еще поможет в строительстве доминиканского приорства в Мессине; стодневную индульгенцию всем, кто посетит церковь Сан-Филиппо-д'Аджира в праздник этого святого; еще одну сорокадневную индульгенцию всем, кто посетит церковь Санта-Мария-Верджине в Мессине в любой из признанных праздников Богородицы и дней ее поминовения[436]. Вслед за этим Климент V даровал сто дней индульгенции всем кающимся, посещающим соборную церковь Сиракуз в праздники и октавы Девы Марии, Святой Лючии и Святого Маркиана; а также год и сорок дней индульгенции всем, посещающим церковь Сан-Джованни-Баттиста в Бутере в праздники Иоанна Крестителя или Иоанна Евангелиста[437]. Преуспели ли эти и другие подобные дарения Папы в достижении своей цели, сказать трудно. Безусловно, во второй половине царствования необходимость или желание привлечь больше верующих в церкви были очевидны, ведь в условиях быстрого сокращения населения и столь же быстрого роста антиклерикальных настроений многие из новых и восстановленных церквей начали приходить в упадок и разрушаться, скорее из-за отсутствия активной поддержки народа, чем из-за анжуйских вторжений. Например, в 1323 году собор в Палермо находился в таком запущенном состоянии (diruta est et consumta… ecclesiam derelicturam), что прелаты выдали сорокадневную индульгенцию каждому, кто посетит церковь в любой из тридцати восьми праздничных дней, надеясь таким образом увеличить пожертвования[438].

Но недовольство духовенством, и особенно папством, выражалось в более конкретных формах. Первый предмет конфликта был одним из самых застарелых: возмущение иностранным контролем над внутренними делами. Епархиальные капитулы (то есть крупные города домена) снова стали местом для дискуссий. Местное упрямство смогло сдержать попытку Авиньона назначать своих собственных кандидатов в епископы, но когда папству не удалось поставить епископов по своему вкусу, оно попыталось вместо этого воздействовать на каноников в каждом соборном капитуле. Эта кампания, с ближайшей целью установления контроля над различными доходами от пребенд, связанных с каждым каноническим собором, и с долгосрочной целью контроля над выборами епископов, несомненно, была законным правом Святого Престола, но она также, в конечном итоге, гарантировано, вызывала горькое недовольство и вражду со стороны сицилийцев, которые не видели причин терпеть двадцать лет войны и интердикта только для того, чтобы их местные церкви снова оказались под прямым контролем папской администрации, которая радела за реставрацию Анжуйской династии.

В течение всего послевоенного десятилетия Авиньон назначал, либо напрямую, либо через тех епископов, которых им удалось утвердить на Сицилии, десятки новых кафедральных каноников, дьяконов, архидиаконов и пребендариев[439]. Нехватка клириков давала не только возможность, но и предлог. Многие из этих каноников и диаконов занимали по две или три должности как на Сицилии, так и за ее пределами, что, с одной стороны, ослабляло духовную жизнь, поскольку ни одна церковь никогда не работала с полным составом своих служителей, а с другой — вызывало недовольство общественности, поскольку верующие не только видели, что их церкви управляются в основном заочно, но и наблюдали, как доходы, связанные с каждым каноникатом, утекают из прихода, епархии и даже королевства. Например, Климент V в 1306 году назначил юного сына одного из адвокатов папского двора членом соборного капитула Палермо, наделив его также "персональными благодеяниями", связанными с каноникатом церкви Перуджи, а в 1310 году оформил двойное владение для некоего Франческо Гвидоне Франджипани "каноникатом и пребендой" палермской церкви вместе с (его настоящей резиденцией) церковью Санта-Мария-ин-Трастевере в Риме[440]. В следующем году молодой каноник Личфилда, который также был архидиаконом Стаффорда, стал каноником Агридженто, а годом позже внебрачный сын североитальянского дворянина-гвельфа был поставлен совместно в приорат Сан-Пьетро-фуори-делла-Порта в Сполето и в архидиаконство Мессины[441]. Помимо идеологической оппозиции этим манипуляциям с соборными капитулами, которую могли испытывать сицилийцы, у них, безусловно, были причины для недовольства тем, что денежные суммы, утекают из местных общин. Например, молодой клирик из Сполето получал от своей должности на Сицилии годовой доход в размере 100 золотых флоринов (примерно 35.00.00 — 40.00.00) и это была не самая богатая канония. Пребенда одного собора в Сиракузах в 1317 году оценивалась в 300 флоринов (100.00.00 — 120.00.00) в год. В среднем, однако, эти должности приносили доход примерно в 20 флоринов (08.00.00) в год — возможно, достаточно небольшая сумма по отдельности, но в совокупности она означала значительную ежегодную утечку денег на континент, возможно, в 2.000.00.00 или более[442]. Неизбежное перенаправление доходов духовенства в сочетании с более общими экономическими проблемами привело к тому, что многие церкви оказались неспособны удовлетворить духовные и материальные потребности местных общин. И то, что многие обеспокоенные священнослужители оплакивали как неспособность, разгневанное население расценивало как бездушный отказ в помощи. Отсюда и необъяснимые "кучи грязи на улицах… наваленные так высоко, что загораживали вход в церковь", описанные в одной из предыдущих глав. Что может быть лучше для проявления враждебности к нерадивому духовенству, чем завалить вход в его церкви отбросами? К 1318 году недовольство этими манипуляциями с церквями достигло такого уровня, что выплата доходов, причитающихся отсутствующим каноникам, была полностью прекращена. Катализатором могло стать назначение Иоанном XXII в том же году своего личного капеллана (Гульельмо ди Сан-Витторе) главой кафедральных соборов Палермо и Агридженто, а также пребенды нескольких сельских церквей в епархии