Мне приснилась война - Роберта Каган

– Да. Пожалуйста, присядьте и подождите минутку. Я зайду и узнаю, сможет ли равви вас принять.

– Спасибо. – Хершель присел на стул напротив стола пани Музенбург.

Несколько минут спустя она вернулась.

– Равви Гельдман велел вам передать, что вы можете пройти к нему. Он вас ждет.

– Еще раз спасибо, – сказал Хершель и прошел в кабинет равви.

– Хершель, давненько мы не виделись! Ты сбрил бороду. И пейсы отрезал, как я погляжу.

Хершель кивнул и опустил взгляд в пол.

– Почему бы тебе не присесть и не рассказать мне, что случилось, – предложил равви.

Хершель сел и обхватил голову руками. Несколько секунд оба молчали, а потом Хершель выложил равви все.

Глава 46

Эли проходил мимо кабинета равви. Его ждал ученик, но внезапно он увидел Хершеля Айзенберга, сидевшего напротив равви. Он знал, что подслушивать нехорошо. Но должен был убедиться, что с Наоми все в порядке. Поэтому он встал сбоку от двери, где его не могли видеть, и начал слушать.

Хершель изливал равви душу. У Эли по лицу покатились слезы. Хершель выражал свое недовольство. Как он мог быть несчастлив с Наоми, когда Эли жизнь бы отдал, чтобы быть ее мужем?! Если бы только он мог войти туда и сказать Хершелю развестись с женой! «Просто отпусти ее». Если бы мог сказать ему, как любит Наоми! Но он пообещал ей, что никогда не расскажет Хершелю о них. И не собирался нарушать слово. Он не мог так с ней поступить.

Равви начал давать Хершелю советы, как спасти их брак. Присев на корточки, Эли слушал. Он обхватил голову руками. «Все могло быть совсем по-другому. Если бы она была моей…»

Глава 47

Из кабинета равви Хершель вышел новым человеком. Тихонько напевая себе под нос, он отправился домой.

Когда он вошел, Наоми сидела в кухне за столом с чашкой чая. Она поглядела на него, и он увидел, что от тревоги ее лицо осунулось.

– Хершель, где ты был? Я так волновалась! С тобой все хорошо?

– Да, – ответил он. – Все хорошо.

– Что случилось? Куда ты ходил?

Он снял пальто и бросил его на стул. Потом сел напротив жены и улыбнулся.

– Чай так вкусно пахнет, – сказал он.

– Хочешь чашечку?

– С удовольствием. – У него дрожали руки.

Наоми вгляделась в него. Он держался с ней куда любезней обычного, и ей стало интересно, что такое с ним случилось.

Наоми встала, взяла с полки чистую чашку и налила ему чай. Потом села, сложила руки на коленях и стала ждать.

Хершель отпил чаю, а потом сказал:

– Очень хороший. Горячий. – И добавил: – Нам с тобой о многом надо поговорить.

Она кивнула:

– Пожалуйста, расскажи, что произошло.

Глава 48

Не говоря ни слова, Наоми выслушала рассказ Хершеля о его романе с Юлией.

– Даже не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь меня простить. Ты хорошая женщина, богобоязненная. Я должен стыдиться себя. У меня нет никаких сомнений, что ты всегда была хорошей женой и чудесной матерью. Ты не заслуживаешь такого обращения. – Мгновение он поколебался, потом вздохнул. – Наоми, я очень виноват. Пожалуйста, скажи, сможешь ли ты простить меня?

Она тоже вздохнула и провела пальцем по ободку чашки. Секунду помолчала. Потом посмотрела ему в глаза и покачала головой.

– Я не такая хорошая, как ты думаешь. Не такая богобоязненная. И я могла бы быть куда лучшей женой.

– О чем ты?

– У меня тоже был роман, – слова сами сорвались с ее губ. – Я знала, что поступаю плохо, но все равно это делала. Все закончилось много лет назад. Я прощу прощения. Я никогда не хотела причинить тебе боль.

– У тебя был роман? – Хершель не верил своим ушам. Его голос сорвался. Он встал и схватился за голову. – Как ты могла так поступить? Ты мать моих детей! Как ты могла лечь с другим мужчиной?

– Так же, как ты лег с другой женщиной.

– У мужчин это по-другому. Ты же мать! Мать должна быть чиста, – сказал он. Хершель дернул себя за волосы: – Ой-вэй! Поверить не могу! Что бы я ни делал, этот день становится все хуже.

Он распахнул дверь и вышел на крыльцо. Наоми встала и последовала за ним. Несколько минут постояла на пороге, просто глядя на него. Потом вернулась и села за стол. Ее глаза были мокрыми от слез.

– Мама, с тобой все в порядке? – в кухню вошла Перл.

Наоми подняла голову. «Сколько она стояла в коридоре? Вдруг она слышала, о чем мы с Хершелем говорили? Надеюсь, что не слышала, а если да, то не поняла, в чем дело. Самое худшее в мире – это причинить боль собственным детям».

– Все хорошо, – сказала Наоми, утирая слезы с глаз. – Сколько ты стояла перед дверью?

– Я только проснулась, мама, – ответила Перл. – Ты плакала?

– Нет. Я в порядке. Честное слово. А где твои сестры? Вам пора завтракать.

– Я пойду поднимать Шошану и Блюму. Сейчас вернусь.

Наоми заставила себя улыбнуться.

Шошана помогла Наоми приготовить кашу, и они все вместе уселись завтракать. Наоми гоняла кашу по тарелке, но не могла проглотить ни крошки. У нее было такое чувство, будто она падает с обрыва и это падение уже ничто не может остановить.

Позавтракав, девочки оделись и пошли в курятник собирать яйца, пока Наоми прибирала на кухне и мыла посуду. Закончив, она прошла к себе в комнату, чтобы одеться и сходить на рынок. И тут в дверь постучали. Ее сердце заколотилось. Дочери еще не могли вернуться из курятника – не так скоро. «Наверное, это Хершель, – подумала она. Ее руки дрожали. – Видимо, он вернулся сказать мне, что оставляет меня и детей».

– Наоми! – позвал ее Хершель. Его голос был мягким. Он вошел в спальню. – Никто из нас не идеален. Ты совершила ошибку. Я тоже. Я все обдумал, и мне кажется, что нам следует простить друг друга и найти способ наладить отношения. У нас с тобой прекрасные дети. И чудесный дом.

Она поглядела на него. Это были самые честные и прочувствованные слова из всех, что она от него слышала.

– Можно тебя кое о чем спросить? Понимаю, это не мое дело, и ты можешь не отвечать. Но та женщина, с которой ты встречался, – это Фрида?

– Нет. Это не Фрида вскружила мне голову. Она шикса.

– Шикса? Кто-то с твоей работы?