Корабли и люди - Иван Георгиевич Святов

флотские сослуживцы, я никогда не знал, доживу ли до следующего дня, но я счастлив, что вся моя жизнь оказалась связанной с морем, о существовании которого я, деревенский мальчишка, мог лишь подозревать в родной Бессоновке. И, если бы мне выдалась возможность повторить жизнь, я никогда бы не выбрал иной стези. Только, может быть, другую эпоху…

…А седые волны моря,

Пробужденъю духа вторя

Откликом природы,

Всё быстрей вперёд летели,

Всё грознее песню пели —

Песню Жизни и Свободы!

О моих товарищах по ВМУ им. М. В. Фрунзе выпуска 1927 года

В училище я из-за своего небольшого роста – 170 сантиметров – попал в 3-й взвод. Через два-три месяца взвод превратился в дружный, спаянный коллектив неразлучных друзей. Вот об этих друзьях мне и хочется рассказать и поведать о нашей юности и о том огромном впечатлении, которое оставила в наших сердцах «Подготовиловка».

Командиром взвода у нас был военмор Виктор Иванович Ардатовский, бравый моряк, такого же, как и мы, небольшого роста, оказавшийся очень душевным человеком. На строевых занятиях он командовал при подсчете ноги не «ать-два-три», а «а-два-тррры».

В 3-м взводе, во втором отделении, моими товарищами по строевому расчёту были Романов Миша, Бабурин Жорка, Романов Андрюшка, братья Куликовы, Миша и Валька, Волков Алёша, Бураков Коля, Куканов Федя, Степанов Вася, Войтов Яшка, Фокин Виташка и Крестовский Андрей. Удивительно, что и кровати наши оказались рядом стоящими.

А к концу года, несмотря на сравнительную отдаленность кроватей в дортуарах, на разницу в росте и характерах, вся рота превратилась в друзей, и некоторые – на всю жизнь.

Начну с Виталия Алексеевича Фокина. Курсантом он был способным, науки давались ему легко. Отличался старательностью, усидчивостью и задания преподавателей выполнял сверх нормы и охотно.

После окончания Военно-морского училища он служил на Балтийском флоте, командовал сторожевым кораблём «Ураган», затем – на эсминце «Урицкий». В. А. Фокин оказался хорошо организованным командиром, лихо управляющим кораблём. Быстро стал командиром дивизиона эсминцев.

После разгрома в Италии войск генерал-фельдмаршала Киссельринга наши союзники, Великобритания и США, в 1944 году вместо причитавшейся нам части итальянского флота решили временно передать нам корабли и из своих флотов. Англия предоставила линкор «Роял Соверен», а американцы – крейсер «Милуокки».

Принимать корабли в Англию поехал заместитель главнокомандующего ВМФ адмирал Г. И. Левченко, а начальником штаба у него был контр-адмирал В. А. Фокин. С ними отправили и будущий личный состав принимаемых кораблей, собранный со всех наших флотов.

В Англии наши офицеры, старшины и матросы быстро освоили материальную часть иностранных кораблей, организовали её согласно нашим принципам и привели их в Мурманск. Из них создали эскадру кораблей Северного флота: линкор «Роял Соверен» стал «Архангельском», а крейсер «Милуокки» – «Мурманском».

С линкором и крейсером пришли восемь старых эскадренных миноносцев времён Первой мировой войны. Вот командующим этой эскадрой Северного флота и назначили В. А. Фокина, тогда контр-адмирала. Затем Виталий Алексеевич командовал Тихоокеанским флотом, а позднее занимал должность начальника Главного Морского штаба ВМФ.

Адмирал, став большим начальником, был лишён какого-либо чувства превосходства, оставаясь столь же прекрасным человеком и товарищем, как и в далёкой молодости. Он был прост в обращении с подчинёнными, но принципиален и требователен. Таким я его запомнил в 1947 году, когда являлся исполняющим должность начальника управления боевой подготовки Главного Морского штаба ВМФ.

По несколько раз в день мне приходилось заходить к нему в кабинет с докладами по разным вопросам и получать исчерпывающие указания. Личные отношения с ним остались такими же дружескими, какими они сложились во времена «Подготовиловки».

Годом старше большинства нас всех был П. А. Абанькин, впоследствии адмирал. До училища Павел Сергеевич успел повоевать в Гражданскую на Азове, был рабочим в порту в Ростове-на-Дону, а в 1921–1922 годах оказался комиссаром Ямальской полярной экспедиции по освоению полуострова на дальнем-дальнем севере.

Несмотря на молодость, жизнь его рабочая была довольно активна. Конечно, не из-за разницы в возрасте, совершенно незначительной, а, всего скорее, по своему характеру он резко отличался от нас: малообщительный, сурового вида, чему способствовали вечно нахмуренные брови, сумрачный и с насупленным взглядом, он решительно не располагал благоприятной аурой.

Был он ортодоксальным коммунистом, линию партии всегда и неуклонно поддерживал и проводил её в жизнь без нюансов. В двадцатые годы ещё организовывались всякие дискуссии и, между прочим, по принципиальным вопросам линии партии.

И если первым по партийному авторитету по праву являлся комиссар подготовительного училища Павел Петрович Ковель, то Абанькин был вторым в парторганизации. Он неуклонно выступал за соблюдение партийной дисциплины, её принципов, изгоняя из нас всякие безыдейные «шатания и колебания».

После подготовительного мне пришлось с ним учиться и в Высшем Военно-морском училище. Он был у нас старостой класса. За его строгость и требовательность к соблюдению порядка он был прозван «тираном 37-го класса».

И в Военно-морской академии в 1933 году я оказался с ним. И здесь он с первых дней пребывания яростно включился в партийную работу, став парторгом командного факультета и самым активным коммунистом среди слушателей академии.

Во время обмена партийных документов, как скромно назывались «чистки», бывали в отдельных случаях необоснованные обвинения товарищей, сведение личных счётов, вызванные стойкой неприязнью. Но здесь Павел Сергеевич глубоко вникал в сущность претензий в каждом отдельном случае, проверяя, насколько они основательны.

Для выяснения истины он посылал своих помощников по месту предъявления претензий или по месту жительства того или иного «обвинялы». Это позволяет, несмотря на его хмурое и сердитое лицо, видеть его человеком справедливым и даже, казалось бы, душевным.

Правда, в состряпанном в 1946 году «деле адмиралов» Абанькин, являясь членом суда чести над группой адмиралов, обвинённых по гнусному доносу сослуживца в передаче союзникам чертежей секретного вооружения, не смог, не захотел или, скорее всего, побоялся – начались новые репрессии – защитить от абсурдного обвинения адмирала Льва Михайловича Галлера, «дело» которого поручили ему.

Но и особенно веских причин для обвинения он не нашёл, что уже само по себе – факт положительный. В вину адмиралу вменялось слабое политическое сознание и якобы недостаточная требовательность по отношению к подчинённым. Суд чести, как и предусматривалось, осудив адмиралов, передал дело в Верховный суд СССР, и Л. М. Галлер получил четыре года заключения, оказался в Казанской тюрьме, где и погиб.

После окончания училища Абанькин попал в авиацию и стал начальником штаба бригады морских бомбардировщиков, базировавшихся в Едрове, между Москвой и Ленинградом.

Непосредственно кораблями он