Театр – волшебное окно - Коллектив авторов

пошла: обычно придя на работу, минута в минуту, я получал от Баранникова наряд на очередной редуктор и со вздохом брался напильник. Я начал было уже подумывать, что «карьера» слесаря так и окончится с напильником в руках и руки окончательно превратятся в один не заживаемый мозоль и тут мне несказанно подфартило – мастеру зачем-то понадобились квадратные шайбы.

– Иннокентий велел нарубить сотню квадратных шайб, а мне некогда этой ерундой заниматься, – пояснил звеньевой чумазому ученику. – Работа плевая, как раз для тебя.

– Не понял, что надо делать? – уточнил я задачу. – Квадратные шайбы? Шайбы вроде круглые…

– Не умничай! Иди в сварной цех, там найдешь Фролова и просишь, чтобы тебе нарубили из листа железа штук двадцать метровых полос. Металл сильно толстый не бери – возьми четверку. Принесешь нарубленные заготовки сюда, возьмешь сверло диаметром на восемнадцать, вот станок – сверли. До завтра надо сделать сотню штук.

– И как часто в полосах делать дырки?

– Дырки у твоих девок, а в шайбах отверстия!

Я почесал от досады затылок – опять промашка.

– Ну, отверстия…

– Без ну. Через четыре сантиметра. За дело!

Ученик, чертыхаясь, поплелся в соседний цех.

Рыжий сварщик Фролов слегка побурчал, пошутил над неумехой:

– Учись студент! Показываю один раз, а дальше сам!

– Думаешь, эти корявые шайбы кому-то еще понадобятся? – удивился я и с сомнением покачал головой.

– Работай, философ, не гунди!

– Да мне-то что, хоть квадратное катать, хоть круглое носить – смену оттрубил и домой.

Сварщик, нехотя, с брюзжанием, подключил гильотину, показал, как правильно и безопасно рубить металл, похлопал по плечу и предостерег со смешком:

– Будь аккуратнее – не отруби себе чего-нибудь! Побереги пальцы, особенно двадцать первый! – и ушел, дурацки гогоча, радуясь своей сальной шутке.

А я до обеда мучился, с опаской нарубая металл, думая, прежде всего не о деле, а о целости рук. Наступило время обеда – я поспешил домой по расквашенной от грязи дорожке, наскоро перекусил и бегом назад. Теперь предстояло разметить ширину шайб, наметить керном отверстия и качественно выполнить поставленную руководством задачу.

В этот день я впервые даже не присел: работа понравилась – гораздо интереснее унылой возни с напильником. Станок урчал, во все стороны летела стружка, сверло дымило.

– Ты что творишь, вредитель! – накинулся на «студента» Баранников с перекошенным от гнева лицом. – Сожжешь все сверла! Покупать будешь за свои деньги!

– А я виноват? Оно само дымит…

– А воду включить не додумался? Бестолочь! Вон ту кнопку нажми…

Работа пошла быстрее. После того как все отверстия были просверлены – отправился к гильотине рубить шайбы. Это дело было еще опаснее, ведь надо было полоску постепенно придвигать к многопудовому лезвию – последний удар гильотины производил, осторожно подталкивая укорачивающийся остаток пластины палочкой. Наконец нарубив и собрав результаты суточного труда в кучу, и нанизав на стальную проволоку, оттащил связку в бригаду.

Макар Алексеевич почесал затылок, пожевал в размышлении тонкие губы и буркнул:

– Сойдет. Завтра рубани еще сотню…

Шайбы для государства оказались поистине золотыми – по расценкам мастерских одно такое квадратное изделие стоило двадцать копеек. Почему так дорого? Дело копеечное, а возни с ними много – старики слесаря и не брались: то ли дело перебрать за пару дней дорогостоящий двигатель, насос или ротор. Вроде бы все экономически обосновано…

Баранников обрадовался, что шайбы для звена вышли выгодной и прибыльной темой – велел продолжать работу теми же темпами.

И я погнал план, – за месяц наделал триста штук и заработал на «артель» шестьдесят рублей!

– Молодец! – похвалил Баранников. – А от тебя, оказывается, может быть даже польза…

Еще бы не быть пользе, ведь зарплата ученика всего сорок рублей, и выходило так, что уже на третьем месяце учебы – я работал и на общий бригадный карман. Закрывая наряды по итогам месяца, и подсчитывая зарплату, мастер и звеньевой обычно спорили до хрипоты, но в тот раз они ругались особо громко, ведь звено перевыполнило план на двадцать процентов.

Получив получку, работяги, как водится, обмывали ее. Более ответственные и семейные спешили по домам, со скоростью обратно пропорциональной количеству выпитого, а холостые и самые безответственные на проходную не торопились, и далеко не всем удавалось донести до семей трудовые рубли в целости, ведь захмелев, рабочие становились щедрее – дурели. А на центральной улочке подвыпивших перехватывали широко и радушно распахнутые двери «шинка»: пивной и одновременно рюмочной…

* * *

Отучившись три месяца, «студенты» успешно сдали экзамены – получили начальные квалификационные разряды и стали полноправными членами рабочего коллектива. Теперь за изготовление квадратных шайб я взялся «с огоньком» и задором, ведь отныне мой заработок был гораздо больше жалкой ученической ставки.

Я чуть напряг извилины и внес рационализаторские изменения в процесс: изготовил приспособления, и стал скручивать мини-тесками металлические полосы с двух сторон и не по одной или две, а пачкой – по пять штук. Дело спорилось – в конце месяца накрутил пять связок по сто штук.

Баранников обрадовался: пятьсот шайб!

Мастер вновь долго препирался со звеньевым, а затем отправился с нарядами в бухгалтерию. Экономист срезала расценки – теперь шайба стала стоить лишь десять копеек. Сплошное расстройство слесарям. Выходило, что шайб изготовлено больше, а денег звено получило меньше. Конечно, помимо шайб я продолжал помогать наставникам в черновой работе: зачистка, шабрение и прочий неквалифицированный труд, поэтому Баранников похмурился, покривился, похмыкал, но закрыл табель молодому слесарю на восемьдесят рублей.

– Старайся! Смотри, как работаем – учись. Мы не намерены тебя содержать – у нас дома своих ртов хватает! – буркнул звеньевой сердито.

И я вновь уперся: две недели рубил, сверлил и снова рубил металл, наделал десять связок и по предварительным расчетам заработал сто рублей.

Однако у мастера и нормировщицы были свои экономические расчеты. Баранников буквально взбесился, и орал как резанный, получив обратно обсчитанные и подписанные начальством наряды – стоимость шайбы срезали до пяти копеек. Выходило, что молодой слесарь заработал всего лишь пятьдесят рублей! Звено выручила разборка и переборка дорогостоящего двигателя, а также наряд на земляные работы: молодежь мастерских, а среди них и я, в трескучие сорока градусные морозы ломами и отбойным молотком прорубили траншею для новой теплотрассы.

Такая несправедливость со стороны руководства мастерских разозлила «студента» по-настоящему, а на фундаментальные основы социалистической экономики я не на шутку осерчал, и вновь занялся рационализаторством – закреплял в пакет не пять полос, а восемь, девять или даже десять. Сверла не берег, да и себя не жалел тоже. Гильотина рубила, сверлильный станок без устали жужжал и даже рычал, раскаленная стружка впивалась