Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 1. «Наше дело правое», 1939–1945 - Андрей Константинович Сорокин

использования ресурсов административно-командной системы и формирования одного за другим эшелонов стратегических резервов, что позволяло поддерживать примерно постоянный численный состав действующей армии[503].

Контрнаступления, предпринятые под Москвой, на северо-западном и юго-западном направлениях, обозначили отказ от курса советского политико-военного руководства на ведение стратегической обороны, казалось бы, принятого решениями 10 и 27 сентября. Сталин и возглавляемая им Ставка ВГК в конце ноября — начале декабря 1941 г. предприняли новую попытку перехватить стратегическую инициативу. Достигнутые результаты породят стремление, как мы увидим, развить успех, что найдет отражение в масштабном плане скоординированного наступления на всех фронтах зимой 1942 г. с целью последующего полного разгрома противника и завершения войны уже в текущем году.

«Где причины временных военных неудач Красной Армии?» Еще раз к вопросу о причинах военных поражений 1941 г

В течение первых месяцев войны становится очевидным, что Красная армия терпит поражение, в результате которого во весь рост встал вопрос о выживании Советского государства. «Где причины временных военных неудач Красной Армии?» — задастся Сталин вопросом, выступая с докладом на торжественном заседании Моссовета 6 ноября 1941 г.

Приходится констатировать, что, как свидетельствуют доступные документы, армия пусть и не полностью, но в значительной своей части была деморализована. «Встречалось немало фактов проявления военнослужащими трусости, паникерства, дезертирства и членовредительства с целью уклониться от боя», — запишет в своих воспоминаниях Рокоссовский[504]. Представители политического руководства разного уровня получали многочисленные донесения о «неустойчивости в бою», боязни противника, «оставлении поля боя», немотивированных отходах, «вялых и нерешительных» действиях пехоты и т. д.[505] Доходит до того, что член Военного совета Западного фронта Н. А. Булганин и генерал К. А. Мерецков из Валдая в сентябре 1941 г. отказываются от предложения Сталина получить новейшие реактивные установки залпового огня («катюши»), опасаясь, что они попадут в руки врага в результате возможного беспорядочного отхода[506].

Причины так называемой неустойчивости в бою частей и соединений Красной армии в начальный период военных действий, о которой часто станут доносить наверх армейские начальники, во многих случаях становятся более понятными, если обратить внимание на обстоятельства, которые фиксируются документами.

С самого начала военных действий станет очевидным господство сил вторжения в воздухе. В качестве одной из причин неуспеха контрударов советское командование будет указывать отсутствие «достаточной поддержки авиацией». К. К. Рокоссовский, например, появление впервые с начала войны «сравнительно большого числа наших самолетов» отметит лишь в конце ноября во время битвы за Москву[507].

Недостаток аэродромов в приграничных округах, скученность самолетов на ограниченном пространстве, отсутствие аэродромов маневрирования явились одними из главных причин громадных потерь ВВС РККА в первые дни войны. Запасы боеприпасов и горючего были сконцентрированы в ближайших к границе авиагарнизонах, что привело к их практически полному уничтожению в первые часы и дни войны. На территории Западного военного округа было развернуто строительство взлетно-посадочных полос сразу на 60 объектах, и эти аэродромы были фактически выведены из строя. Авиационные части были не полностью укомплектованы, боевая подготовка летчиков оставляла желать лучшего. Отчет о боевой деятельности военно-воздушных сил Западного фронта за 1941 г. зафиксирует уровень боевой подготовки летчиков по состоянию на апрель 1941 г.: «Истребители — небоеспособны (в воздухе почти не стреляли и воздушных боев не вели); бомбардировщики — ограниченно боеспособны (мало бомбили, мало стреляли, мало летали на маршрутные полеты)… Штурмовиков округ вовсе не имел» [508].

Массовому выбытию боевой техники окажутся подвержены не только авиация, но и танковые части. К 1 декабря 1941 г. в действующей армии будет оставаться всего 1730 танков[509]. Если иметь в виду, что на 1 июня 1941 г. в РККА состояли на вооружении 23 078 танков и 2376 танкеток (из них 14 226 танков и 936 танкеток находились в западных военных округах)[510], то приходится говорить о чрезвычайных размерах потерь в танковых частях.

Тогда же, в первые дни войны, выявятся «большой некомплект в тракторах, боевых и транспортных машинах… недостаточная обеспеченность ряда частей огнеприпасами»[511]. Недостаток «огнеприпасов» станет возмещаться в том числе производством бутылок с зажигательной смесью[512]. Многие донесения фиксируют: «…расход боеприпасов… ограничен, так как у нас их мало». Так, в начале июля 1941 г. из штаба 2-го корпуса ПВО на имя Сталина поступит доклад об усилении противовоздушной обороны Ленинграда, который укажет, что наличное количество выстрелов «не обеспечивает ведение интенсивного боя в течение даже одних суток» [513].

Докладная записка М. М. Попова, А. А. Жданова и Д. Н. Никишева И. В. Сталину о мероприятиях по усилению противовоздушной обороны Ленинграда

2 июля 1941

[РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 2. Д. 6. Л. 217–218. Подписи — автографы М. М. Попова, А. А. Жданова и Д. Н. Никишева]

Начальник артиллерии РККА Н. Н. Воронов, в августе 1941 г. сообщая Сталину о состоянии артиллерии Ленинградского фронта, в числе главных проблем называет отсутствие или недостаток боеприпасов по большинству калибров. Ситуация не меняется и в начале декабря — на этот раз уже секретарь Ленинградского обкома Жданов доложит Сталину о той же проблеме[514]. Снарядный голод будет иметь место не только в 1941-м, но и в 1942 г., и позднее. Секретарь ЦК ВКП(б) Г. М. Маленков 10 марта 1942 г. получит записку о причинах срыва наступления частей 59-й армии, которая констатирует: «Немаловажной причиной срыва боевых приказов является и то, что 59-я армия, начав операцию, была слабо обеспечена боеприпасами… операция началась при среднем обеспечении 0,2–0,5 боекомплекта»[515]. 15 марта 1942 г. Маленков получит доклад-заявку на отпуск дополнительного количества боеприпасов Волховскому фронту: «Отпущенные лимиты [боеприпасов] не позволяют вести широких наступательных операций…»[516] Начальник Оперативного управления Генштаба С. М. Штеменко будет писать о недостатке снарядов как актуальной проблеме для военных операций 1944-го и даже 1945 г. [517]

Другой острой проблемой начального периода станет недостаток стрелкового вооружения. 20 июля 1941 г. руководители обороны Ленинграда Ворошилов и Жданов направят Сталину и Жукову шифротелеграмму, в которой сообщат о недостаточном укомплектовании укрепрайона «боевой силой». Руководители обороны города укажут, что весь укрепрайон обороняют «лишь три дивизии, из которых только одна нормального нового формирования». Две другие — созданы из рабочих Ленинграда «и почти совсем не обучены». Одну из этих дивизий, «только наполовину вооруженную винтовками, — сообщают Ворошилов и Жданов, — вынуждены были поставить в УР»[518].

С проблемами такого рода РККА будет сталкиваться и позднее. Генерал армии С. М. Штеменко, в то время — зам. начальника