Лекарь Империи 6 - Александр Лиманский

Я взял его за руку. Кожа была холодной и липкой.

— Потерпите, Кирилл Степанович, — сказал я тихо. — Я знаю, что с вами. Скоро станет легче. Обещаю.

Я смотрел на стонущего Бельского.

Уверен в диагнозе на девяносто девять процентов. Все симптомы, от цвета кожи до тяги к соленому, просто кричат об Аддисоне. Но этот один процент… этот один процент — может стать не просто статистическая погрешность, а пропастью, в которую может упасть пациент, если я ошибаюсь.

Посмотрим, что скажет Фырк.

Если я сейчас начну вливать в него гормоны, а у него на самом деле скрытая перфорация, я просто ускорю развитие сепсиса и убью его.

А еще этот один процент — это глухая стена, о которую разобьются все мои аргументы перед Журавлевым. Мне нужны цифры. Пока он здесь нужно действовать максимально осторожно, когда ситуация это позволяет.

Неопровержимые, выжженные на бумаге лабораторные доказательства. Но пока Фролов бегает за пробирками… нужно всё подготовить. Времени нет.

Фырк выскочил из пациента.

— Двуногий, ты уверен в диагнозе? Может это все-таки аппендицит? Он тоже какой-то надутый. Или та самая перфорация? Гильдийцы тебя съедят, если ошибешься! С потрохами!

— Не ошибусь, — мысленно сказал я. — Ты видел его надпочечники? Сморщенные, атрофированные, почти мертвые?

— Да, все так. Видел. Но мало ли! Вдруг у него и Аддисон, и аппендицит? Двойной джекпот несчастья! Такое бывает!

Теоретически возможно.

В медицине возможно все. Сочетанная патология. Но вероятность — один к миллиону. А вероятность того, что он умрет от шока в ближайшие полчаса, если я ничего не сделаю — почти сто процентов.

У меня нет времени на сомнения. Каждая минута промедления приближает его к точке невозврата.

Фарк подтвердил диагноз. Я принял решение. К черту протоколы. Иногда нужно просто доверять своему опыту и спасать жизнь. В палату забежал Фролов с пробирками. Видок у него был все ещё испуганный. Мы молча кивнули друг другу. И я оставил его одного брать анализы.

А сам вышел из палаты и быстрым шагом направился в процедурную нашего отделения. По дороге столкнулся с дежурной медсестрой Татьяной Павловной, опытной, спокойной женщиной лет пятидесяти, видавшей на своем веку все.

— Татьяна Павловна, мне срочно нужен стерильный набор для катетеризации подключичной вены!

Она удивленно подняла брови.

— Подмастерье Разумовский, но это же процедура для реаниматологов. Может, позвать кого-то? Нестерова, например. Сегодня как раз дежурит.

Нестеров сейчас в операционной, помогает на экстренной лапаротомии. Я видел его, когда шел сюда.

Пока его вызовут, пока он освободится… пациент может умереть от шока. Придется делать самому. И придется продавить Татьяну Павловну.

— Некогда ждать, — мой голос был холодным и властным. — Пациент в гиповолемическом шоке. Ему нужна массивная инфузия прямо сейчас. Давайте набор.

Она несколько секунд смотрела на меня, взвешивая риски. Потом, видимо, решила, что риск неповиновения мне страшнее риска нарушения протокола. Все-таки определенная репутация в больнице у меня уже была.

Она молча открыла шкаф и достала запечатанный пакет.

— Вам помочь?

— Да, пожалуйста. И еще — подготовьте систему с физраствором и пятипроцентной глюкозой. Литр того, литр другого. Будем вливать струйно.

Она не спросила, зачем глюкоза при нормальном сахаре.

Умная женщина. Она поняла, что я делаю. Глюкоза не только источник энергии для истощенного организма. В критическом состоянии она помогает загнать калий обратно в клетки, снижая его уровень в крови.

Я не могу ввести гормоны, но я могу начать бороться с главным убийцей при Аддисоническом кризе — гиперкалиемией. Попытка выиграть время.

Взяв набор, я направился обратно в палату Бельского. Татьяна Павловна, с двумя литровыми пакетами растворов, последовала за мной. Я не отступил. Я просто сменил тактику.

Вернулся в палату. Бельский лежал на спине, его дыхание было поверхностным и частым. Кожа покрыта холодным, липким потом. Картина декомпенсированного шока. Еще немного — и начнется агония, а за ней — остановка сердца.

— Кирилл Степанович, — обратился я к пациенту, мой голос был спокойным и уверенным. — Сейчас я поставлю вам центральный катетер в вену на шее. Это может быть неприятно, но необходимо для вашего спасения.

— Делайте… что хотите… — прохрипел он. — Только… помогите…

Татьяна Павловна уже развернула стерильный стол, раскладывая инструменты. Я быстро обработал руки, надел стерильные перчатки.

Подключичный доступ по Сельдингеру.

Сотни, если не тысячи раз делал это в прошлой жизни. Но там были УЗИ-навигация, рентген-контроль после установки. А здесь — только анатомические ориентиры и опыт. Чистая, олдскульная хирургия.

Право на ошибку — ноль.

Фырк забрался на спинку кровати, с любопытством наблюдая за моими приготовлениями.

— Эй, осторожнее там со своей иголкой! — пропищал он мысленно. — Там же рядом легкое! Проткнешь — будет пневмоторакс! И тогда точно конец!

— Знаю, — мысленно ответил я. — Поэтому и выбрал правую сторону — купол плевры здесь ниже. Меньше риск.

Я пропальпировал ключицу, нашел точку — граница средней и внутренней трети. Вот она, ямка. Обработал кожу антисептиком. Местная анестезия — два процента лидокаина. Сначала «лимонная корочка», потом игла глубже.

— Глубокий вдох и задержите дыхание! — скомандовал я пациенту.

Я ввел иглу под углом тридцать градусов к коже, направляя ее кончик точно к яремной вырезке. Медленно тянул поршень шприца на себя, создавая вакуум…

Почувствовал характерный «провал».

Есть! Темная венозная кровь густой струей хлынула в шприц. Попал с первой попытки.

Теперь главное — не потерять доступ.

По игле провел гибкий металлический проводник. Извлек иглу. По проводнику — сам катетер. Все четко, без единого лишнего движения. Как сотни раз до этого.

Я зафиксировал катетер к коже, подключил систему.

— Готово! — выдохнул я. — Татьяна Павловна, открывайте зажим. Сначала глюкоза, потом физраствор.

Татьяна Павловна, которая все это время молча ассистировала, смотрела на меня с нескрываемым восхищением.

— Подмастерье Разумовский… вы это делаете как Мастер-реаниматолог со стажем!

Со стажем в двадцать лет из прошлой жизни. Но ей этого знать необязательно.

— Повезло попасть с первого раза, — кивнув, ответил я.

Я смотрел, как прозрачная жидкость капает в вену, восполняя потерю жидкости и корректируя электролитный баланс. Я выиграл для пациента еще немного драгоценного времени.

Теперь все зависело от Фролова и лаборатории.

Через десять минут в палату влетел запыхавшийся Фролов. Волосы взъерошены, на лбу испарина. Он явно бежал, а не шел.

— Я все сделал! — выпалил он с порога. — Кровь взял в