Троцкий: Жизнь революционера - Джошуа Рубенштейн

он о том времени. Чтобы как-то облегчить свое положение, он ежедневно ходил по камере, делая «по диагонали тысячу сто одиннадцать шагов». В какой-то момент тюремщики отступили, позволив его матери (несомненно, за взятку) передать ему мыло, свежее белье и фрукты.

Летом 1898 г. Льва перевели в тюрьму в Одессе. Здесь его вновь ждало одиночное заключение, но, по крайней мере, его в первый раз вызвали на допрос. Благодаря тюремной молве он узнал о состоявшемся в Минске учредительном съезде Российской социал-демократической партии. Несмотря на величественное название, «съезд» представлял собой собрание с участием всего девяти делегатов. Почти всех из них арестовали в течение следующих нескольких недель – не самое благоприятное начало для той самой политической партии, одна из фракций которой всего через 19 лет захватит власть в стране ради построения коммунизма.

Имея массу свободного времени и пользуясь менее строгим режимом содержания, Лев принялся за чтение. В тюремной библиотеке имелась только религиозная литература. Чтобы расширить свои познания в иностранных языках, Лев читал Библию по-английски, по-французски, по-немецки и по-итальянски. Благодаря возможности получать книги с воли он прочел труды Чарльза Дарвина, которые укрепили его в атеистических убеждениях. Кроме того, он писал литературные статьи, в том числе об истории франкмасонства и о роли личности в истории.

Прошло почти два года, прежде чем Лев, наконец, узнал о решении по своему делу: его и еще трех участников Южно-русского рабочего союза ждала четырехлетняя ссылка в Сибирь. Это было административное наказание, суда как такового не было. Из Одессы их перевезли в Москву, где им пришлось провести еще шесть месяцев в пересыльной тюрьме. Именно там Лев впервые услышал о Владимире Ленине и начал читать серьезные труды по марксистской философии. Тогда же началось его увлечение Фердинандом Лассалем, которое сохранится у Троцкого на всю жизнь. Основавший Социал-демократическую партию Германии Лассаль, как и Лев, родился в еврейской мелкобуржуазной семье. Как и Лев в недалеком будущем, Лассаль прославился своими ораторскими и организаторскими способностями. И тот и другой использовали свою личную харизму для привлечения масс. Оба отвергли свои еврейские корни, заменив религию отцов искренней и всепоглощающей верой в революционный социализм.

Лев также восстановил контакт с Александрой Соколовской. Накануне сибирской ссылки они решили пожениться. Отец Льва решительно возражал, будучи уверен в том, что эта женщина, которая была старше его сына, сбивает его с пути. Но Лев настоял на своем. Свадьба состоялась весной 1900 г., раввин провел церемонию прямо у Льва в камере. Естественно задаться вопросом, насколько искренним был порыв, приведший к этому браку. Политические заключенные часто оформляли супружеские отношения друг с другом, так как это давало им право находиться в ссылке вместе, избегая тем самым полной изоляции. Ленин и Надежда Крупская, например, в 1897 г. были сосланы в разные города, но позднее добились разрешения на брак, и это дало Крупской право приехать к Ленину в сибирское село Шушенское. Что касается Льва и Соколовской, то существовавшее между ними вначале напряжение, возможно, отражало нечто большее, чем идеологические разногласия. Лев «рвал и метал», пытаясь преодолеть сопротивление отца. Сразу после свадьбы их отправили по этапу вместе с большой группой осужденных. Путь в Сибирь с остановками в пересыльных тюрьмах занял около трех месяцев. Наконец, они доехали до реки Лены, где их с конвоем из солдат пересадили на баржу, и еще через три недели медленного сплава по течению они прибыли в село Усть-Кут.

Это было глухое место – сотня крестьянских изб, которые весной и осенью утопали в грязи; летом всех изводила мошкара, а зимой стояли сильные морозы. Лев изучал Маркса, «сгоняя тараканов с его страниц». Вскоре после приезда в Усть-Кут он начал сотрудничать с иркутской газетой «Восточное обозрение». Его статьи стали регулярно появляться на ее страницах. Лев оказался больше чем просто корреспондентом в сельской глуши. Он писал на общественные темы и все больше посвящал себя литературной критике. Это была та форма, которая позволяла ему протаскивать свои идеи в обход цензуры. Он писал о русских классиках; будучи ненасытным читателем, он также опубликовал статьи об Ибсене, Гауптмане, Ницше, Мопассане, Андрееве и Горьком. Пребывая в ссылке и намереваясь и дальше участвовать в революционном движении, Лев выбрал себе новый псевдоним Антид Ото – произведенный от слова antidoto («противоядие»), найденного им в итальянском словаре.

Река Лена служила средством связи, и политические ссыльные всех мастей путешествовали по ней на север и на юг, чтобы пообщаться друг с другом и обменяться новостями о политике и революции. Лев познакомился с Феликсом Дзержинским, который позднее станет первым руководителем внушавшей ужас Всероссийской чрезвычайной комиссии – ВЧК (большевистской тайной полиции), и с Моисеем Урицким, будущим главой петроградской ЧК. Ссыльные дискутировали между собой, чувствуя, что народничество в качестве главной движущей силы революции постепенно сменяется марксизмом. Они знали об актах терроризма: как раз в те годы членами Партии социалистов-революционеров были застрелены министр народного просвещения и министр внутренних дел. Лев выступал против подобной тактики. «Наше дело – не убийство царских министров, а революционное низвержение царизма», – настаивал он.

Наблюдая за тем, как согласованными усилиями режима удается подавлять и общество в целом, и активистов-подпольщиков, одним из которых был он сам, Лев в одной из статей писал, что настало время создать централизованную партию, которая могла бы координировать революционную деятельность. Лев был не единственным, кто высказывал эту идею. Летом 1902 г. он получил свою первую копию «Искры» – марксистской газеты, издаваемой российскими социал-демократами в Цюрихе. Одним из них был Владимир Ленин. Ленин вернулся из ссылки в 1900 г. и вскоре получил разрешение выехать из России в Европу, где, по мнению властей, он был бы менее опасен. Кроме того, до Льва дошел экземпляр книги Ленина «Что делать?» (названной в честь знаменитого романа Чернышевского). И в этой книге, и на страницах «Искры» Ленин стремился поставить сторонников марксизма под знамя единой, дисциплинированной, профессиональной партии революционеров. («Искра» была больше чем просто газетой; это был центральный организующий механизм более широкого социал-демократического движения.) Зачарованный всем этим, Лев постепенно пришел к решению присоединиться к Ленину в Европе.

С исторической точки зрения естественно полагать, что трагедия большевизма начинается здесь, что создание подобного рода партии было первым шагом ко всем тем ужасам, которые произойдут под властью Ленина, Троцкого и Сталина. Но с учетом условий, существовавших при царском режиме, возможно, что только таким путем социалистическое движение и могло бросить вызов самодержавию. Однако вести подпольную борьбу с властью беспощадного монарха – это одно дело, а править страной, руководствуясь той же убежденностью в своей правоте, – совсем другое.

К тому моменту, когда Лев решился на побег в Европу, у них с Александрой Соколовской уже родились две дочери – Зинаида и Нина. Младшей из них было всего четыре месяца. Несмотря на то что воспитание двух девочек в суровых условиях сибирской ссылки должно было стать для Соколовской тяжким бременем, она понимала стремление Льва вернуться к политической борьбе. Соколовская, которой впоследствии лишь изредка удавалось видеться с Троцким, всегда сохраняла по отношению к нему уважение и преданность. Она ни разу не отреклась от него перед лицом сталинских репрессий и в конце концов заплатила за свою верность жизнью.

Бежать из ссылки Лев решил в тот момент, когда «началась эпидемия побегов», так что ссыльным приходилось вставать в очередь, чтобы не перегружать систему. Льву нужно было успеть до наступления осени, когда дороги стали бы непроходимыми. В августе того же 1902 г. он спрятался вместе с еще одной ссыльной под сеном на телеге, и так они доехали до железнодорожной станции. Его иркутские друзья достали для него приличную одежду. С собой у него был фальшивый паспорт на имя Троцкого, «которое я сам наудачу вписал, не предвидя, что оно станет моим именем на всю жизнь». Троцким звали одного из его тюремщиков в Одессе, и, возможно, его привлекло сходство этой фамилии с немецким словом trotzig («упорный»). В остальном в побеге