Зачарованный сад - Александра Леонидовна Баркова

май, почему же солнце так припекает и каким же будет лето, если сейчас чувствуешь себя как в июле (правда, только днем и на солнышке, но все-таки). И кстати, еще одна странность: почему рассказ про Бельтайн — в апреле, ведь его празднуют 1-го мая?

Первая фраза экскурсии: «Бельтайн — начало лета в кельтской мифологии». Группа, нежась под ярким апрельским солнышком, согласно кивает.

…Приходит 1-е мая. В расписании та же самая экскурсия. Пасмурно, холод, ветер. Группа сбивается в плотную кучку, я увожу ее с открытого пространства, где неделю-другую назад нас так славно припекало. Сейчас там лютует пронизывающий ветер. На слова о начале лета посетители отвечают сумрачными взглядами и едва не постукивают зубами от холода.

Вот с этого и начинается рассказ.

Бельтайн — это начало лета в кельтской мифологии. И здесь нас ждет первый вопрос: а зачем нам, русским людям, кельтский праздник? Между тем с некоторых пор кельтская культура стала одной из наиболее популярных национальных культур и в России, и в мире.

Секрет в том, что обычному горожанину народная культура интересна только в обработанной форме, а кельтскую мифологию начали обрабатывать почти тысячу лет назад. Из кельтских мифов и сказаний родился рыцарский роман, из которого много позже выросла вся современная литература фэнтези (и шире — культура фэнтези, включающая и фильмы, и компьютерные игры, и наряды, и музыку…). Еще одна причина — собственно кельтская музыка: наверное, у каждого, кто интересуется мифологией, есть своя подборка любимых кельтских мелодий. Прежде чем захватить плейлисты всего мира, эта старинная музыка совершила путешествие из Ирландии в США, а уже оттуда вернулась в Европу, обретя современную популярность.

Третья причина ближе к нашей теме. Жители городов, тоскующие по природе, романтизируют образ кельтского жреца-друида, который якобы жил в гармонии с лесами. Поскольку о друидах и ученым известно немного, это дает невероятный простор для фантазий. Даже в Советском Союзе распространялись «гороскопы друидов», отпечатанные на пишущей машинке, которые, разумеется, не имели никакого отношения к кельтской культуре, но мы тогда могли об этом только догадываться.

Итак, распространение фэнтези, популярность кельтской музыки (в том числе стилизаций под нее) и грезы о друидизме — все это приводит к тому, что мы охотно отмечаем кельтский праздник начала лета. Но вот вопрос: что, если «кельтский праздник» в нашем понимании окажется весьма далек от того, что праздновали кельты?

Кельты были, прежде всего, народом скотоводческим. Два основных события в их календаре — Самайн (1 ноября, начало зимы) и Бельтайн (1 мая, начало лета) — были связаны с пастбищами: на зиму стада овец перегоняли на ближние, на лето уводили их на дальние. (У славян сходными праздниками были два Юрьевых дня, они же Егорий Вешний, о котором мы будем говорить совсем скоро, и Егорий Осенний.) Эти странствия кельтских пастухов в итоге дали нам образ рыцаря, едущего в поисках приключений от одного волшебного замка к другому, а в злодея-великана превратился могучий мрачный свинопас, который управлялся со своим весьма опасным стадом при помощи дубины.

Друиды. Иллюстрация Джозефа Кронхейма из книги «Картины английской истории». 1868 г.

Wikimedia Commons

Итак, кельтам надо было уйти со скотом на дальние пастбища, а перед этим — обеспечить магическую защиту животным. И вот здесь мы подходим к разнице между язычеством и неоязычеством.

Подходим, разумеется, в буквальном смысле слова: над нами трепещет нежной, еще совсем не темной листвой рябина и лучатся множеством лепестков ее соцветия. Рябиновая аллея по пути к дендрарию — чудесное место, оттуда открывается отличный вид на главное здание МГУ, и, если о рябине идет речь в рассказе, я стараюсь непременно включить это место в маршрут, чтобы была возможность полюбоваться и этими прекрасными деревьями, и Университетом. Некоторые детишки, глядя на него, называют его Хогвартсом — да, он действительно похож на волшебный замок.

Цветение рябины. Фотография Александры Чурилиной.

© Чурилина А., фото, 2025

Рябина в кельтской мифологии — одно из важнейших деревьев: она оберегает от контактов… с эльфами. Современный мистик идет в лес именно затем, чтобы встретиться с волшебством, а для язычника все вокруг него — это бушующий мир магии, и язычник стремится обезопасить себя от нее или хотя бы ввести отношения с ней в некую систему. Рябина была для кельтов одним из тех деревьев, которые защищали их от мира волшебства. И принятие христианства в этом мало что изменило. Осенью, когда эльфийские кавалькады носились по дорогам и бездорожью, крестьянин обвешивал свой дом гроздьями рябины снаружи и изнутри, чтобы она защитила его от эльфов, а за зиму подъедал этот запас ягод. И рябина действительно защищала его — своим внешним видом от осенней депрессии, а витаминами — от многих других проблем.

Танец эльфов. Август Мальмстрём, 1886 г.

Nationalmuseum Sweden

Современный неоязычник живет в многоэтажке, и если станет обвешивать свою квартиру рябиной, то целью его будет впустить в свой дом Лес, привлечь внимание волшебных сил. Иными словами, на примере рябины мы четко видим, что главная разница между язычеством и неоязычеством — не в том, что второе придумывает неких новых богов (это частности), а в векторе: язычник живет в мире, переполненном хаотической магией, и хочет освободиться от этой стихии, а поскольку это невозможно, то хотя бы ввести отношения с ней в какую-то систему; неоязычник живет в мире, напрочь лишенном магии, и хочет ее хоть как-то вызвать и привлечь. Рябина из средства защиты от эльфов стала средством их вызова.

Зачарованное дерево. Ричард Дойл, 1868 г.

The Metropolitan Museum of Art

Но вернемся к Бельтайну. Вера в защитные свойства рябины была столь сильной, что ее ветки непременно добавляли в ритуальные костры. Это тот случай, когда полезное растение используется бесполезным образом. Дело в том, что в древесине рябины высокое содержание влаги, поэтому горит она плохо (опытные туристы именно по этой причине делают из рябины перекладину для котелка или костровую палку). Но вера в то, что рябина отгонит любую нечисть, была так сильна, что рябина должна была магически усилить жар священных костров.

Мы входим в дендрарий и идем по уже знакомой тропке. Подснежники почти отцвели, но белоцветник все еще сияет бело-золотыми венчиками, а неподалеку серовато-сиреневым ковром покрывают землю хохлатки.

Когда Европа уже давно и