Погребальные обряды и культ предков. От завета Одина и некромантии до упырей и похорон Ярилы - Владимир Яковлевич Петрухин

Почитание умерших предков – «родителей» – было характерно и для славян. Владимир Яковлевич Пропп (1895–1970) связывал его с аграрными культами. Именно поэтому чем ближе был сбор урожая, тем интенсивнее поминались и призывались на помощь предки. Происходил некий равноценный «обмен»: правильный погребальный ритуал обеспечивал умершим путь к возрождению, а в ответ души умерших гарантировали живым соплеменникам плодородие.

Поминания предков происходили несколько раз в году[21]. В канун субботы на Масленой неделе, перед Троицкой неделей, в канун некоторых осенних праздников накрывали стол – ужин с поминальной кашей (кутьей), киселем и блинами, то есть с обрядовыми кушаньями, как на поминках по покойнику. На трапезу приглашали в основном «дедов», иногда – «баб». Обрядовое печенье в виде животных и птиц представляло собой пережиток жертвоприношений предкам, когда в жертву приносились живые существа. При этом животные и птицы были воплощениями разных космических зон и обозначали путь в мир сверхъестественного. Считалось, что в это время умершие покидают свои могилы и приходят на ужин. Добродетельные «деды» при этом осматривали дом и все хозяйство, проверяя, правильно ли оно ведется, а грешные души, примчавшиеся прямиком из преисподней, могли лишь заглядывать в окна. Тому, кто не справлял «дедов», грозили беды в хозяйстве. Мертвые могли напоминать о себе стуком, незримым хождением по дому или сниться.

Перед ужином следовало сходить в баню, но не стоило там задерживаться, потому что «деды» тоже хотели помыться, для чего в их распоряжение оставляли веник и ведро воды. В апокрифическом древнерусском «Слове святого отца нашего Иоанна Златоустого о том, как первое погани веровали в идолы и требы им клали» упоминается ритуал жертвоприношения «навьям» (мертвецам), который в нарушение христианских канонов совершали славяне:

Навемъ мовь творять. И попелъ (пепел) посреде сыплють, и проповедающе мясо и молоко, и масла и яица, и вся потребная бесомъ, и на печь и льюще въ бани, мытися имъ велят. Чехолъ (покрывало – простыню) и оуброусъ (полотенце) вешающе въ мовници. Беси же (христианский автор именовал предков дохристианских верований бесами) злооумию ихъ смеющеся, поропръщются в попелу том, и следъ свои показають на пролщение (прельщение) имъ[22].

Несколько по-иному представлен этот ритуал в другом поучении – «О посте к невежам». Описываемое действо приобретает черты гадания, приуроченного к Великому четвергу на Пасхальной неделе:

Въ святый великий четверток поведають мрътвымъ мяса и млеко и яица, мылница топять и на печь льютъ, и пепелъ посреде сыплютъ следа ради, и глаголютъ: «Мыйтеся!», и чехлы вешаютъ и убрусы, и велятъ ся терти (вытираться). Беси же смеются злоумию ихъ, и влезши мыются и порплются въ попеле томъ, яко и куры, следъ свой показаютъ на попеле на прельщение имъ, и трутся чехлы и убрусы теми. [Гадающие] егда видятъ на попеле след и глаголютъ: «Приходили къ намъ навья мыться». Егда то слышатъ бесы и смеются имъ…

Нави в представлениях славян имеют птичьи (куриные) лапы, что отражает широко распространенное представление о птичьей природе душ умерших, которые птицами улетают на тот свет (в славянский заморский ирей или вырий). Само обозначение мертвецов как «нави» восходит к древнему названию погребальной лодки, поскольку считалось, что иной мир располагался за морем. Как будет сказано в главе 10, нави могли возвращаться с того света и на конях.

В ожидании «дедов» открывали окна и двери, печную задвижку, так как печь через дым связывала землю и небо, где располагался иной мир. Живые в полном молчании вдали от стола ждали появления предков, которые должны были отужинать первыми. Скрип двери или залетевшая на свет бабочка считались приметами появления покойников. Затем начиналась общая трапеза. Сначала все молились об усопших, после чего следовало приглашение: «Мама, деду, прадеду и вси душечки, которые на сем свете пребывали, хлеба-соли заживали, просимо до обеду!» или «Святые деды, просим за почетный стол!» Для дедов выделялись первый блин и первые капли напитков, а также им иногда бросали часть поминальной пищи за окно со словами: «Будь здоров, деду!» Ложки с едой оставляли лежать рядом с блюдом – для дедов. Если ложка падала, то ее не поднимали, так как это тоже был знак появления предка (подобные застольные приметы живы и в наши дни). За ужином гадали о грядущей судьбе, ведь путь в иной мир, а значит, и к будущему в эту пору был открыт.

Иногда застолье завершалось обычаем выпроваживания предков: «Святые деды! Вы сюда прилетели, пили и ели. Летите теперь к себе!» В данном случае опять проявляла себя птичья природа представлений о душе. Наутро семье следовало отведать еды из дедовской миски, так как бытовало поверье, что это уберегает от болезней. Этой же едой потчевали скот. Жидкие кушанья выливали на дрова, чтобы «дым до Бога шел».

Предки были невидимы, но некоторые храбрецы отваживались увидеть их с помощью специальных ритуалов. Для этого нужно было весь день поститься и соблюдать молчание (то есть самому метафорически стать немым мертвецом), а во время ужина для дедов сесть на печь (портал в иной мир), что помогало разглядеть покойников среди сидящих за столом. Однако этот ритуальный эксперимент был опасен: считалось, что решившийся на такое долго не проживет.

Схожую коннотацию имеют запреты, которые следовало соблюдать в поминальные дни. Нельзя было прясть – деды могли запутаться в пряже; белить печь – чтобы не замазать дедам очи (опять-таки потому, что печь соединяла миры), подметать и выбрасывать мусор – чтобы не засорить глаза предкам.

У западных славян поминальные дни назывались Задушками, главным из которых был День Всех Святых (2 ноября). Считалось, что души умерших в эту пору возвращаются в свои дома, пытаются обогреться у печи и даже сходятся на ночную службу в костел, где церемонию проводит умерший ксендз. Душа усопшей матери ночью перед Задушками приходила взглянуть на своих детей. Для душ пекли специальное печенье, относили его на могилы и зажигали там лампады – этот обычай сохраняется по сей день. Кормление умерших способствовало изобилию живых.

Сложные церемонии для приема душ совершались в даосском Китае во время «Поста Желтого талисмана», который гарантировал бессмертие умершим предкам. Для церемонии огораживалась квадратная площадка с десятью дверями, главные из которых были ориентированы по сторонам света – двери Неба, Земли, Солнца и Луны. Молящиеся призывали души умерших, и, попав в сакральное пространство, те оказывались во власти небесных духов, которые должны были вознести их за облака, к бессмертию. Всю церемонию освящали лампады и окуривали благовония.