Погребальные обряды и культ предков. От завета Одина и некромантии до упырей и похорон Ярилы - Владимир Яковлевич Петрухин

В рядовых общинах для аналогичных целей проводили обряд «таяния души»: души приглашались для купания в специально сооруженном бассейне, где растворяли свою земную оболочку и улетали на небо[23].

«Деды» считались обитателями далекого загробного мира, и само их название указывает, что они представляли старшее поколение. К другой категории принадлежали покойники, которые не избыли свой жизненный срок, а именно младенцы, умершие без крещения, молодые люди, не успевшие вступить в брак, убитые, самоубийцы, погибшие от пьянства и т. п. Они не следовали на тот свет за «дедами», а оставались в мире людей, беспокоя живых и превращаясь в упырей – вампиров, которых Александр Сергеевич Пушкин ошибочно назвал вурдалаками, смешав с другими представителями нечистой силы – волками-оборотнями волкодлаками (волколаками). Самыми страшными, согласно народным поверьям, были самоубийцы, не прошедшие обряд церковных похорон. Они представляли опасность для всей общины, поскольку могли стать причиной стихийных бедствий, болезней и неурожая. Недаром Николай Алексеевич Некрасов, хорошо знавший народные традиции, написал в стихах, которые легли в основу народной песни:

Ой, беда приключилася страшная,

Мы такой не видали вовек,

Как у нас, голова бесшабашная,

Застрелился чужой человек <…>

Осмотрел его лекарь скорешенько

И велел где-нибудь закопать…

В этих словах звучит не просто сочувствие к чужаку: противоестественное прерывание человеческой жизни угрожает нормальному бытованию всего «небогатого села», которое с ужасом ждет общей беды. Самоубийц и опойц (умерших от пьянства) не предавали земле, чтобы не оскорбить кормилицу – «мать сыру землю», а забрасывали («закладывали») хворостом и листвой. Именно поэтому, как считал знаменитый этнограф Дмитрий Константинович Зеленин (1878–1954), на Русском Севере их называли «заложными»[24]. Они бродили по земле, пугая близких и распространяя несчастья, болезни и неурожай. Если какое-либо бедствие постигало русскую деревню, ее жители искали причину прежде всего в неправильном погребении «заложных»: выкапывали из могил самоубийц, выбрасывали труп в безлюдное место, болото и т. п. Напрасно еще в XIII веке епископ Серапион Владимирский увещевал «маловерцев», напоминая, что грехи живых, а не мертвых – причина их бед. С вредоносными мертвецами продолжали расправляться, перезахоранивая на пустырях, вбивая осиновый кол в гроб или могилу, переворачивая труп лицом вниз. Иногда на могилу сыпали раскаленные угли, что напоминает об архаичном обряде трупосожжения – самого радикального способа избавиться от опасного тела и окончательно отправить «заложного» на тот свет.

Тем не менее и с «заложными» покойниками пытались наладить отношения с помощью поминальных обрядов. Именно поэтому на Троицкую, или Русальную, неделю устраивали общие поминки. Считалось, что весной, во время цветения ржи, умершие до срока девушки и дети, ставшие русалками, выходят с того света и вредят живым. Одновременно они были полезны и опасны: защищали цветущую рожь и наказывали тех, кто работал в поле в праздник, вытаптывали посевы и т. п. Эти страхи заставляли русских людей устраивать обряд проводов или изгнания русалки, роль которой исполняла увешанная венками ряженая (ср. проводы «дедов»). Русалкам, как и «дедам», в последнюю ночь Русальной недели оставляли ужин или вывешивали на деревьях одежду. (Об античных истоках культа русалок – розалиях, – когда могилы умерших до срока людей увешивали венками только что расцветших роз, подробнее будет рассказано в главе 10.)

Задушки. Цыпрян Дыльчинский, 1879 г.

National Museum in Warsaw

Несмотря на то что «деды» считались предками, то есть благодетелями живых родичей, они сохраняли и свойства опасных мертвецов. Именно поэтому общение с иным миром считалось одновременно необходимым и опасным. Слово «дед» в фольклоре могло означать и представителя нечистой силы (домового), и просто мертвеца, и даже упыря, а во время календарных праздников – ряженого, то есть святочного деда у русского народа. Праздничный образ новогоднего Деда Мороза тоже связан с этой фольклорной архаикой. Мороза, как и предков, приглашали на ужин во время Святок с ложкой кутьи или киселя, а иногда призывали, влезая на печь: «Мороз, Мороз, не бей наш овес!»

Ближайшие параллели культа предков у славян можно найти в древних традициях, относящихся к индоевропейским народам. Например, среди таких предков – древнеиндийские питары, чье название также означает «отцы». При помощи поминальных жертвоприношений создавалось новое тело покойного – прета, и восполнялись изъяны в претворении закона добродетели – дхармы:

Жертвоприношение ради мертвого, выполненное родственниками, есть основа для счастья умершего[25].

Гаруда-пурана 8, 14

Проклятые души, которые не стали питарами, превращались в вампиров-пишачей, питающихся человеческим мясом и кровью. Триада благих существ – боги (дева), люди и питары – противостояла демонической триаде асуров, ракшасов и пишачей.

У древних иранцев приписываемая Заратуштре религия зороастризм знала семь главных календарных праздников. Первый связывался с сотворением небес, последний – с сотворением человека и его покровителей фравашей. Он также был посвящен угощению предков в последний вечер зороастрийского года – накануне весеннего равноденствия.

Антестерии у греков

Антестериями (или анфестериями) в античной культуре назывался весенний праздник пробуждения природы, который с особенным размахом праздновался в Афинах в честь бога Диониса. Последний день антестерий был посвящен мертвым и отражал представление об их враждебности. Так, душам умерших приносили жертвы, но одновременно старались изгнать их из храмов и жилищ. Для этого храмы закрывали, а двери жилых помещений мазали смолой, которую считали оберегом от злых сил, или жевали листья боярышника – схожего апотропея[26]. После принесения жертв мертвым и их предводителю Гермесу Психопомпу (Проводнику душ), гостей с того света прогоняли словами: «Ступайте прочь, керы[27], антестерии миновали!» Позднее прогонять стали лишь тех усопших, которых действительно можно было заподозрить во враждебности: преждевременно умерших, погибших насильственной смертью, непогребенных и т. п. Недаром их включали в свиту Гекаты.

На античной общине лежала обязанность заботиться о соблюдении погребальных обрядов. Если у умершего не было родственников, которые могли правильно похоронить его, вся ответственность ложилась на демарха, главу общины. Обнаруженный непогребенный труп требовалось хотя бы символически присыпать тремя пригоршнями земли. Непохороненный представлял опасность для живых, поскольку превращался в ходячего мертвеца (вспомним хотя бы сетования Патрокла в «Илиаде»). Согласно мифу, в Аттике погребальные обряды ввел сам Кекроп – рожденный из земли первый царь. Именно он велел хоронить умершего в могиле, а сверху высеивать хлебные семена, чтобы приобщить мертвеца к матери-земле.

Мраморная стела (надгробный камень). Греция, середина IV в. до н. э.

The Metropolitan Museum of Art

Перед погребением покойника обмывали и выставляли на убранном ложе ногами