Собрание сочинений. Том I. Поэтические сборники - Павел Николаевич Шубин

Где навсегда

Остановилась тьма,

Глядят большевики,

Как жизнь – простые,

Бессмертные,

Как Партия сама!

Здесь, заслонив

Друзей

Живою стенкой,

Руками

Обхватив концы стволов,

Легли

Красилов

                и Герасименко,

Упал – на третий —

                грудью Черемнов.

Они закрыли их.

Они телами

Прижались к ним,

Прицел перекосив,

В стволах

Свинец расплавленный

И пламя

Своей горячей кровью

Погасив.

О Родина!

Они тобою жили,

Тебе клялись

Сквозь тьму,

Сквозь немоту;

Обрывками костей и сухожилий

Перенимая гибель на лету, —

Они тебе

И мёртвые служили,

И, отслужив, —

Остались на посту!

Не просто

Гнев иль мужество

Велели

Им головой

Ответить за живых, —

Нет,

Ясное сознанье высшей цели

На эту смерть

Благословило их.

И называя

Лучших поимённо,

И в горести,

И в гордости своей,

Земля Родная,

Преклони знамёна

Перед бессмертной

Славой сыновей!

Февраль 1942

Огневой взвод

Дрожа от яростного гнева,

Вгрызалась сталь в лесной подзол.

И фиолетов от нагрева

Стал каждый орудийный ствол.

А немец лез, контратакуя,

Дымился снег, от крови рыж.

«Как раз на нашу огневую», —

Подумал лейтенант Гавриш.

И вот уже фашисты рядом,

Уже слышна чужая речь,

И он кричит: «Огонь по гадам,

Шрапнелью, трубку на картечь!» —

И в цепи немцев, в середину

Литая сталь хлестнула зло,

И вражеских штыков щетину

С поляны сбрила наголо!

И снова залп! И негде скрыться

Врагу от смертного огня, —

И не случилось роте фрицев

Дожить до завтрашнего дня.

А взвода огневого люди —

Дерутся, чем их удивишь?

За них – огонь из двух орудий,

И с ними – лейтенант Гавриш.

В атаках – впереди пехоты

Колёса пушек их гремят,

Они врага глухие дзоты

Прямой наводкою громят!

Апрель 1942

Конники идут на запад

Стучал огонь

В завязанные двери

И в белых углях

Плавилось стекло,

Когда,

Припавши к гривам на карьере,

Ворвались наши конники в село.

И за древком

Ещё струилось знамя,

Как неостывшей крови ручейки,

И во дворах,

Взлетая над плетнями,

В намёте злом

Пластались дончаки…

А здесь уже, на улице отбитой,

Ломали двери и через пролом

Бойцы бросались в дом,

И дым сердитый

Вставал над ними

Красным копылом.

И древних стариков

В одном исподнем,

А то и вовсе голых,

Без рубах,

Оттуда,

Из горящей преисподней,

Они несли

Сквозь пламя на руках.

Убийцам, видно,

Времени для пытки

Под натиском

Не удалось сберечь, —

И всех живых,

Обобранных до нитки,

Они, спеша,

Решили просто сжечь!

Вот так, по-скотски,

Тупо, деловито,

К столбу

Дверное притянув кольцо,

Сухой берёсты

Аккуратный свиток

Концом горящим

Сунув под крыльцо,

Они лежали,

Хоронясь от пули,

В окопе,

За бревенчатой стеной,

И, жабьи губы вытянувши, дули

На этот белый жар берестяной…

И что им наши матери и жёны,

Трудом столетним

Согнутый старик?..

…Трёхлетний карапуз

К избе зажжённой

Бежал,

Услышав материнский крик, —

И вот он – тёплый,

Голубино-белый,

Прикрыв глаза

Ручонкой неживой,

Лежит,

Прижавшись к ели обгорелой,

Раскроенной об угол головой…

Спешили санитары

К погорельцам.

Казак, с размаху осадив коня,

Пал на колени

Перед детским тельцем

И вдруг – завыл…

И полосой огня

Блеснул клинок,

Чертя горячий воздух,

И выкрики

Стальной затмили свист:

– Бить, братцы, гадов!..

Что же мы – на роздых?..

В бой!.. —

Хрипел кавалерист…

И конников

Как будто ветром сдуло,

И звон подков,

Взметнувшись у двора,

Стих там, вдали,

Где средь глухого гула

Неслось донцов железное «ура!».

Май 1942

На батарее

Посвящаю майору Реутову

Тишину лесную, ломкую

Усыпил полдневный зной,

Только песенку негромкую

Водит первый номерной:

– Где Урал зубцами мшистыми

Облака седые рвёт,

На смертельный бой с фашистами

Собирал тебя народ.

Золотые руки плавили

Сталь широкого ствола,

Кузнецы ковали-маяли,

Чтобы крепкою была…

Золотые руки русские

Каждый винтик берегли,

Чтоб снаряд нарезы узкие

В цель без промаха несли.

<2 июля 1942, Б. Вяжищи>

Стальной коридор

Когда подполковник Клименко в лесу

Речь свою досказал, —

Клятву танкистов,

Как гром в грозу,

Принял и перевернул на весу

Светлой поляны зал.

И сразу, в моторах, огнём промыт,

Воздух заголосил,

И тронули с места стальные холмы

Пять тысяч лошажьих сил.

Они повернули башни лицом

Туда, где, припав за вал,

Немец окопов тройным кольцом

Горло дороги сжал.

Болото плевало гнилой слюной,

Гнулся трясучий дол,

Танки спешили, – и головной

Сам Шаповалов вёл.

Он развернул их по фронту все —

Восемь своих машин.

В узкой, в огненной полосе,

Против визжащих мин,

Шла и не гнулась, врагов круша,

Русских машин броня,

В дзотах и взорванных блиндажах

Недругов хороня…

А за тяжёлыми по краям

Вытянулись, ровны,

Лёгкие танки – меж волчьих ям —

В две броневых стены.

На север вели и на юг они,

Каждая, свой напор,

От армии к армии прострунив

Танковый коридор.

И трое суток огонь и сталь