Собрание сочинений. Том I. Поэтические сборники - Павел Николаевич Шубин

Спорили – кто как мог,

И лес полёг, будто он устал,

И небосвод – оглох!

И только танкистов могучий род

Крепче, чем сталь в бою:

Буров машину назад ведёт,

Другие – за ним, в строю.

И припустив на удар штыки,

За крепкой стеною их,

Снова к тебе возвращались полки,

Страна, сыновей твоих.

Их через смерть провела за собой

Танковая стена,

Ещё не один за Отчизну бой

Примут они, страна.

И, трижды прославлена славой их,

Родина, не забудь

Этот трёхдневный машин боевых

Грозный и светлый путь!

Июнь 1942, Лесной Бор

Партизанская

Высоки моста пролёты,

Тонут фермы в облаках;

Шесть немецких пулемётов

На шести его быках.

Даже ласточек залётных

Не увидишь на мосту;

Шесть расчётов пулемётных

Днём и ночью на посту.

И от страха злее чёрта,

Не надеясь на солдат,

От расчёта до расчёта

Ходит обер-лейтенант.

А на небе гаснут звёзды,

Над болотами туман;

По траве высокой к мо́сту

Подползает партизан.

Смотрят немцы – всё в порядке,

Нет опасности нигде;

Тихо с ящиком взрывчатки

Партизан сидит в воде.

Словно ж кончик папиросы,

Шнур дымится у быка,

А река уже уносит

Партизана-смельчака.

Он глядит из трав болотных,

Как летят в дыму густом

Шесть расчётов пулемётных

Вслед за взорванным мостом!

Не видать им Ленинграда,

Не топтать лесных полян…

Возвращается к отряду

Ленинградский партизан.

Июнь 1942

Наша ПРАВДА

Тридцатилетию газеты «Правда»

Знакомой газеты страницы,

Они, прошумев по стране,

Как тёплые, белые птицы,

Спускаются в руки ко мне.

Пусть небо средь грохота злого

Разбито волною взрывной,

Но слово,

Партийное слово,

Как верная дружба, со мной!

И всё, что в суровые сроки

Влекло и вело, как призыв,

Назвали газетные строки,

Мечты мои вслух повторив.

Они мне родного роднее,

Как будто приказано им

Наполниться жизнью моею,

Любовью и гневом моим.

И смысл обретают отточья,

И мгла переходит в зарю,

Когда я со Сталиным ночью

Один на один говорю.

И словно сияющим светом

Омоет всю душу мою, —

И гибель во имя победы

Прекрасна, как песня, в бою.

Я вижу, минуя преграды,

Звездой путеводной вдали

Идёт Большевистская Правда —

Крылатая Совесть Земли.

И чем её враг остановит?

Не страшен ей смертный свинец,

Последнею каплею крови

Она – в миллионах сердец.

Из мрака подполья, из ссылок,

Из каторжной горькой тоски

Под солнце она выносила

Грядущей свободы ростки.

И знал приискатель на Лене,

И слышал якут в Бухтарме,

Что пишет,

Как думает Ленин

О воле народной в тюрьме.

Бессмертье, гремевшее в «Правде»

С широких, упрямых полос,

Октябрьской грозой в Петрограде

Сказалось и отозвалось!

И ныне оно, торжествуя

Над гибелью вражеских рот,

В апрельскую ночь штурмовую

С бойцами бок о бок идёт.

Чтоб снова, и снова, и снова,

Грозней, чем разящий металл,

Огонь большевистского слова

Над дымной землёй пролетал!

<4 мая 1942, Котово>

«Люди боя» (1944)

Снайпер

Уже червонеют листья,

Уже засыпают осы,

Осенних садов кочевье —

В бухарском цветном шитье,

Вина голубые кисти

К земле пригибают лозы,

Гранатовые деревья

Стоят в золотом литье.

О, медленный день Чимкента,

Далёкая Согдиана,

Вы – песенка колыбели,

Невнятная, словно сон…

А здесь угасает лето

В косых парусах тумана,

Оградой из чёрных елей

Плёс озера обнесён.

На той стороне – германцы,

Дымки земляных лежанок,

У проволок-паутинок

Ни тени не промелькнёт…

Не смеет с земли подняться

Чимкентец Аман Ижанов:

Двух снайперов поединок

Смертельной секунды ждёт.

В какой хитроумной щели

Немецкий стрелок укрылся?

Спокойный лесок в прицеле,

Прибрежные валуны…

Ижанов скользит по елям,

Косыми глазами рыси,

Пытает кусты и мели

В крутых гребешках волны.

По нашим уже неделю

Стреляет немецкий снайпер,

В траншеи пройдёшь с опаской

Лишь с вечера до утра,

А на день огнём смертельным

Фашист все подходы запер,

Над бруствером высунь каску,

Секунда – и в ней дыра.

И знает Аман Ижанов —

На первый выстрел надежда:

Свинец между глаз у фрица —

Спасенье, а промах – смерть.

Недвижнее истукана

Лежит он. В грязи одежда.

Натруженный глаз слезится,

И больно в прицел смотреть.

Но Родина – за плечами,

Памирских нагорий реки,

Смоленщины древней сёла,

Спалённый Мурманск – в золе, —

И он – вернётся под знамя

Иль опочи́т навеки

На каменной, невесёлой

И трижды родной земле.

И вот, тишине доверясь,

Фриц выглянул над травою

И встретил глазами вспышку —

Далёко, за полверсты,

И ткнулся в лиловый вереск

Пробитою головою,

И, как гробовая крышка,

Сомкнулись над ним кусты.

Опять на цветах у дзота

Мохнатых шмелей жужжанье,

Опять над передним краем

Карельский закат горит;

Шагает в родную роту

Чимкентец Аман Ижанов,

И солнцем, и птичьим граем

Весь мир для него открыт.

…С той осени миновало

Жестоких боёв немало —

Холодный прищур ресницы,

Оптическое стекло.

И семьдесят восемь молний

Коротких отполыхало,

И семьдесят восемь немцев

От снайперских пуль легло.

Старший лейтенант Мальцев

Отгорят в снегах зарницы,

Отгремят бои.

В тихий берег будут биться