Иван III Великий. Как Московское княжество превратилось в Россию - Валерий Евгеньевич Шамбаров

У него родилась другая задумка. От жены, от приехавших с ней греков, от бывавших за границей послов Иван Васильевич слышал, что лучшие архитекторы сейчас в Италии. Строят такие храмы, дворцы, крепости, каких в других государствах ещё не умеют. Вот и захотелось зазвать их на Русь. Пускай у нас тоже строят, и начнут с Успенского собора. А при этом и наши строители их секреты узнают. Как раз в это время снаряжали посла Семёна Толбузина ехать в Венецию на переговоры. Ему и поручили нанять хорошего специалиста.

Толбузин был умелым дипломатом, посольские дела успешно выполнил. Однако найти подходящего мастера оказалось почти невозможно. Все заслуженные архитекторы были заняты – строили что-нибудь для папы, здешних князей и вельмож. Прекрасно зарабатывали, ехать на далёкую и неведомую Русь им было незачем. После долгих поисков Толбузину подвернулся Аристотель Фиораванти. Он, как и многие специалисты того времени, был не только архитектором, а мастером на все руки – инженером, литейщиком, ювелиром, художником. Но ему было уже 54 года, а он у себя в Италии ничего не достиг. Лучшие заказы получали самые известные. А он перебивался по мелочам, где-то крепость подремонтировать, канал проложить. И с деньгами было худо, он попался на мошенничестве, ему грозила тюрьма.

Фиораванти хотел было податься в Турцию, и тут его встретили московские послы. Они плохо знали здешнюю страну, и инженер наврал им с три короба. Будто он и есть лучший архитектор Италии. Показывал самые прекрасные здания и заливал – это его работа. Запросил немыслимую оплату, 10 рублей в месяц (за 2–3 рубля можно было купить целую деревню). Но у Толбузина было задание государя. Он согласился. Заключил с Фиораванти контракт на 5 лет. Это обошлось в 600 рублей! Хотя итальянец думал не о временных контрактах. Если повезёт, он собирался остаться на чужбине насовсем. Взял с собой сына, ученика.

В 1475 году приехали в Москву. Иван Васильевич встретился с Фиораванти, побеседовал. И снова сказалась редкая способность государя – распознавать людей. Он с ходу почувствовал, что перед ним величайший талант. Значит, и деньги на него потрачены не зря. Пользы для страны он принесёт гораздо больше. Великий князь поселил его поблизости от собственного дворца. Приглашал пообедать, поговорить. Фиораванти уяснил, какой собор требуется построить. Ещё раз изучил рухнувший. Определил: – не только известь плохая, но и камень слишком мягкий, не подходящий. Он решил возводить собор из кирпича. Исследовал окрестности Москвы, лучшую глину отыскал в Калитникове. Там соорудили кирпичный заводик. И стройка в Кремле закипела по новой.

А тем временем государственные дела шли своим чередом. Иногда вроде бы мелкие, будничные. Но и они оказывались очень важными. Иван Васильевич знал и помнил идею, которую когда-то ещё святой митрополит Пётр внушал Ивану Калите. Москва должна быть «царством Правды». Государь контролировал бояр, чиновников, сборщиков податей, чтобы не смели обирать и обижать народ. Сам выполнял обязанности верховного судьи, разбирал жалобы. Но это получалось нужным и для государства. Простые люди по всей Руси узнавали – да, во владениях Москвы правда и порядок. Вот и тянулись к ней.

А вот в Новгороде никакой справедливостью даже не пахло. Посадниками, судьями и другими начальниками там остались те же самые Борецкие и их сообщники. Они же вроде принесли присягу подчиниться Ивану Васильевичу, присылали ему дань. Но московская армия ушла, а в Новгороде снова верховодили они. Злились, что не удалось к Казимиру перекинуться. Вспоминали, как многие люди не хотели воевать, отделяться от Московской Руси. Значит, они и виноваты, что проиграли войну. Теперь их называли предателями. Отыгрывались на них. Придумывали любую вину, чтобы оштрафовать, арестовать, требовали с них дополнительные налоги.

Несколько бояр вздумали отомстить псковичам, послали отряды слуг разорять и жечь их деревни. Но псковичи-то быстро сорганизовались, перехватили безобразников. Кого-то перебили на месте, а кого поймали – повесили. А в самом Новгороде в тот раз против войны с Москвой протестовали Славкова и Микитина улицы. Требовали замириться, вернуться под власть великого князя. Посадник Ананьин, Фёдор Борецкий и ещё несколько «золотых поясов» решили проучить их. Нагрянули с вооружёнными дружинами, обе улицы погромили и разграбили, многих жителей поубивали. Впредь будут знать, как выступать против своих бояр.

Искать справедливости в городском суде было бессмысленно – там заседали сами обидчики. Но ведь Иван Васильевич не случайно добавил в договор пункт, что он является в Новгороде ещё и главным судьёй. Люди об этом вспомнили, послали жалобы ему. Казалось бы, кто они такие по сравнению с «золотыми поясами»? Беднота, мастеровые, рабочие. Однако государь откликнулся сразу же. После погрома Славковой и Микитиной улиц прошло меньше месяца, а он известил, что выезжает в Новгород, как судья. С ним отправилась большая свита – дьяки, подьячие, воины.

Новгородцы об этом услышали – и люди с жалобами хлынули ему навстречу. Ведь не только сейчас, а раньше как бояре их обижали? Кого бесплатно работать заставляли, кого избили, имущество отобрали, лишние поборы драли, в холопы (в рабство) обращали. Но обратиться-то было не к кому, в республике бояре были полными хозяевами. А сейчас у народа заступник нашёлся! Во всех сёлах и городах, где по дороге останавливался Иван Васильевич, к нему являлись пострадавшие. Подавали заявления – они начинались словами «челом бью», то есть кланяюсь, их называли «челобитные».

21 ноября 1475 года великий князь прибыл в Новгород. По улицам и площадям собралось всё население, встречало его. Бояре, соревнуясь друг с другом, принялись подлизываться, зазывать его на пиры. Он не отказывал, наведывался то к одному, то к другому. Но отвлечь себя застольями не позволил. Уже на следующий день после приезда начал принимать просителей. К резиденции, где он жил, стекались люди и из Новгорода, и из других городов республики. А из их челобитных открывалось множество безнаказанных преступлений – убийства, грабежи, насилия.

Принесли жалобы и жители Славковой и Микитиной улиц. Иван Васильевич вызвал обвиняемых. Потребовал дать объяснения, проверил доказательства. Посадника Ананьина, Фёдора Борецкого и ещё двоих бояр велел заковать в кандалы. Архиепископ Феофил и новгородская знать просили их помиловать. Нет, на этот раз Иван Васильевич отказал. Ответил: – архиепископ и сам знает, сколько зла эти бояре делали людям. Почему же не вмешался? Причём их уже прощали за измену. А теперь они скатились до уголовного преступления. Великий князь отослал их в московскую тюрьму. К их слугам и