Борьба за крепости и складывание системы обороны на Северо-Западе России в царствование Петра I - Николай Равильевич Славнитский

В июле 1710 г. в крепости Святого Александра, по ведомости подполковника Шебека, насчитывалось 57 пушек, в том числе 2 пушки 18-фунтового калибра (к ним 220 ядер), 7 пушек 12-фунтового калибра (1140 ядер), 31 пушка 6-фунтового калибра (1010 ядер), 15 пушек 3-фунтовых (612 ядер), 2 пушки 2-фунтовых и 1 медная 3-пудовая мортира[1156].

На Сергиевской батарее тогда же находилось 11 пушек (12-фунтового и 6-фунтового калибра) и 1 мортира; а на пристани – 3 пушки 6-фунтового калибра[1157].

После Полтавской победы остров Котлин постепенно становится не только военным, но и торговым пунктом. По распоряжению Петра в ноябре 1709 г. приступили к строительству на острове пристани и магазинов. К следующему году пристань была готова. Но она имела серьезный недостаток – не далеко выдавалась в море. Поэтому к ней могли подойти лишь небольшие корабли с малой осадкой[1158].

Однако военное значение Котлина – Кроншлота по-прежнему оставалось очень значительным. В частности, в марте 1710 г. остров снова стал опорным пунктом для наступления корпуса Ф.М. Апраксина к Выборгу. 21 марта отряд под командованием генерал-адмирала выступил под Выборг, имея при себе 12 пушек 12-фунтового калибра и 3 мортиры. А 30 апреля того же года от Котлина под фактическим руководством Петра I выступил русский флот, отправившийся с остальными припасами, необходимыми для осады шведской крепости.

В этом же году комендантом Котлина был назначен бригадир В. И. Порошин[1159]. На Кроншлот, вместо переведенного Т. Трейдена, был назначен полковник Ф. С. Толбухин, а в крепость Святого Александра – полковник П. И. Островский. Оба последних коменданта подчинялись В. И. Порошину, состоявшему под командой санкт-петербургского обер-коменданта генерал-лейтенанта Р. В. Брюса[1160].

В феврале 1711 г. укрепления Котлина – Кроншлота немного пострадали от наводнения: «болшую батарею от воды малое число попортило, а меншая батарея совсем разорена, около Кроншлота большую половину быков выломало и рознесло»[1161]. Под руководством петербургского обер-коменданта Р. В. Брюса солдаты полков Ф. С. Толбухина и П. И. Островского сразу приступили к починке повреждений, а работы у крепости Святого Александра было решено отложить на лето, «понеже все дерновая работа»[1162].

Тогда же Р. В. Брюс вместе с капитаном Э. Лейном осматривал пристань и составил смету бревнам, необходимым для ее постройки (в тот период требовалось 3290 бревен)[1163].

Постепенно строительные работы на острове стали приобретать все больший размах. В середине января 1712 г. был обнародован именной указ Петра о выделении из шести губерний 3000 человек для «строения на Котлине острове фортеции и жилья». По этому указу Московская губерний должна была выделить 1163 человека, Архангелогородская – 485, Азовская – 197, Киевская – 132, Смоленская – 237, Казанская – 550, Сибирская – 236[1164]. К осени на работу прибыло 1840 человек[1165].

Из военных сооружений 1712 г. особое внимание уделялось усилению гавани с севера. К. И. Крюйс отмечал в письме к Ф. М. Апраксину 1 июля 1712 г.: «Чертеж новому шанцу, кругом новопостроенных каменных палат, мню, что по мысли его царского величества определен. Сию работу лучше зачать в нынешнее сухое время, я. с господином капитаном Лейном разсудил, что надобно нам к сей работе 500 человек работных людей, 500 средней руки бревен на рогатки и на мост под пушки, 3000 досок в 3 и 4 сажени длиною, толщиною в 2 и 3 дюйма. На оную крепость можно будет поставить 40 или 48 пушек, около может быть ров шириною в 12 и 14 футов, глубиною в 5 и в 6 футов, впрочем как надлежит утвердим, что за Божиею помощью можно стоять от 10000 человек от неприятелей отпор чинить»[1166]. К этому можно добавить, что в этом году кронштадская артиллерия насчитывала 72 пушки, 3 мортиры и 1 гаубицу[1167]. Всего же Котлин и Кроншлот, по данным А. А. Раздолгина и Ю. А. Скорикова, защищало 237 орудий (234 пушки и 3 мортиры)[1168]. Правда, авторы здесь не ссылаются на источник.

Относительно оснащенности Кронштадта артиллерией в следующем году полной ясности нет. А. В. Шелов, ссылаясь на ведомость, обнаруженную им среди дел Морского министерства, отмечал, что на Кроншлоте (с учетом батарей) было 159 пушек[1169]. Однако в ведомости, находящейся среди материалов Приказа Артиллерии, приводятся несколько иные цифры: 160 пушек и 14 мортир[1170]. Какой из этих двух ведомостей следует отдать предпочтение, сказать трудно.

В начале 1714 г. на Котлин стали интенсивно завозить артиллерийские орудия. 27 февраля капитан Э. Лейн доносил А. Д. Меншикову, что «в прошлой недели» привезено пушек чугунных 169, да сей недели 68 (в том числе 18-фунтовых 53, 12-фунтовых 10, 8-фунтовых 6), всего и с прежними неделями в привозе 237 (в том числе 18-фунтовых 124, 12-фунтовых 67, 8-фунтовых 46)[1171]. Спустя две недели, 13 марта 1714 г., он сообщил губернатору, что «прошлых недель привезено пушек 251, да сей недели 29 (в том числе 18-фунтовых 21, 12-фунтовых 3, 8-фунтовых 5), всего прошлых и нынешних недель в привозе 280 пушек (в том числе 18-фунтовых 159, 12-фунтовых 70, 8-фунтовых 51)»[1172]. 20 марта он же писал: «прошлых недель привезено пушек 280, да сей недели 18-фунтовых 10, 12-фунтовая 1, 6-фунтовых 20, итого сей недели 31, всего прошлых и нынешней недель в привозе пушек 312 (в том числе 18-фунтовых 169, 12-фунтовых 71, 8-фунтовых 51, 6-фунтоых 20)»[1173].

Возможно, эти орудия предназначались для вооружения строящейся гавани (на этих работах были задействованы солдаты Чемесова и Белозерского полков, причем ежедневно работало от 302 до 314 человек[1174]), но не исключено, что они были предназначены для вооружения корабельного и галерного флота. Следует также обратить внимание на разночтения, встречающиеся в расчетах Э. Лейна.

К этому же периоду относится распоряжение Петра I относительно приморских крепостей, данное им 2 июня 1714 г. В первую очередь оно касалось именно Кроншлота. В нем подчеркивалось, что главная особенность приморских крепостей состоит в том, что «на сухом пути стоящие крепости всегда заранее могут о неприятельском приходе ведать, понеже довольно времени войску маршировать, а на море так безизвестно есть, как человеку о своей смерти, ибо получа ветр способный (неприятель. – Н. С.), без всякого ведения может придти, и все свое намерение исполнит, когда неготовых застанет»[1175]. Это требовало от защитников этих крепостей повышенного внимания и бдительности. Поэтому инструкцией предусматривалось «непрестанно готовыми быть, а особливо батареи всегда в добром осмотрении, то есть людей часть с их офицеры при