Повседневная жизнь американцев во времена Джорджа Вашингтона - Мария Александровна Филимонова

Новоанглийский букварь. Миниатюрные гравюры изображают различные библейские эпизоды, начиная с грехопадения Адама

В маленьком коннектикутском городке Дарем поначалу не было никаких школьных книг, кроме букваря и псалтыри. Позже появились Новый завет и уэбстеровский учебник правописания[788]. Такая ситуация была обычной. Главным учебным пособием был «Новоанглийский букварь». Он представлял собой книжечку в обложке из тонких дубовых дощечек. На фронтисписе красовался портрет правящего монарха; после революции его заменяли портретом Джорджа Вашингтона. Букварь включал религиозные сюжеты от Адама до евангельского Закхея, который влез на смоковницу, чтобы увидеть проходящего мимо Христа (Лк. 19: 2–4). Не была забыта и политическая составляющая. В некоторых изданиях буква «К» пояснялась двустишием:

Карл царствовал право,

Не деспот кровавый.

Революционный букварь заменил этот стих другим:

Королевы, короли –

Просто мусор сей земли[789].

Методика преподавания была простейшей, а дисциплина поддерживалась при помощи розги или ротанговой трости. Некий коннектикутский учитель объяснял, что скверного мальчишку «следует ежедневно бить под тем или иным предлогом и надежно запирать в чулане. Там он сможет поразмыслить о своих грехах и так избежать своей участи»[790].

В срединных колониях образование было менее доступным. Здешние школы в основном находились в ведении местных церквей. Господствовавшие в Пенсильвании квакеры не одобряли «излишнее» образование, полагая, что ученость провоцирует гордыню и праздность. Натанаэль Грин, генерал Континентальной армии из квакерской семьи, получил лишь самые элементарные навыки: читать, писать и считать в той мере, в какой это необходимо для бизнеса. Впоследствии он сетовал: «Я оплакиваю нехватку гуманитарного образования. Я чувствую, что меня окружает мгла невежества… Меня учили, как квакера, притом из самых суеверных»[791]. Он старался компенсировать этот недостаток самообразованием. В юности он делал миниатюрные игрушечные якоря, чтобы продавать их в Ньюпорте и на вырученные деньги покупать книги.

Квалификация учителей региона оставляла желать лучшего. Рядовой Континентальной армии Джозеф Мартин рассказывал о своей жизни после демобилизации: «Я отправился в высокогорье [штата Нью-Йорк], где случайно наткнулся на однополчанина, который работал там с тех пор, как демобилизовался в июне прошлого года, и, как оказалось, осаждал некую девицу. Я остановился у него на несколько дней поработать на ферме; я познакомился с местными жителями, в основном голландцами, и когда подошла зима и мой друг рекомендовал меня им, я согласился преподавать у них в школе. Вот уж подходящий человек! Я знал очень мало, а они еще меньше, если это возможно. “Каков приход, таков и поп”. Однако я держался и вел школу из двадцати-тридцати учеников, и, вероятно, я их устраивал; а если и нет, все равно»[792].

На Юге до XVIII в. начальных школ почти не было. Сэр Уильям Беркли, губернатор колонии Виргиния в 1660–1677 гг., был выпускником Оксфорда. Но об образовании для низших классов он рассуждал так: «Я благодарю Бога, что [в Виргинии] нет ни бесплатных школ, ни книгопечатания, и я надеюсь, что у нас их еще сто лет не будет; ибо ученость принесла в мир неповиновение, ересь и секты, а книгопечатание разгласило их и клевещет на самое лучшее правительство. Храни нас Господь от обоих»[793]. Через сто лет после правления сэра Уильяма Виргиния все еще оставалась относительно малограмотной. По самым оптимистическим оценкам, в 1640–1680 гг. около 50% белых виргинцев смогли подписаться под собственным завещанием, в 1705–1715 – 65%, а в 1787–1797 – 70%[794].

Экономика Юга была тесно связана с Англией и континентальной Европой, поэтому самые богатые южные плантаторы отправляли своих детей учиться за границу. Например, сыновья южнокаролинского «набоба»[795] Чарльза Пинкни обучались в Вестминстерской школе в Англии, а затем поступили в Оксфорд.

Те, кто не хотел или не имел возможности отослать детей за океан для получения образования, нанимали частных учителей. Обычный контракт такого учителя предусматривал «мясо, питье, ночлег и стирку», а иногда и несколько акров земли для выращивания табака и овощей. Кроме того, он получал денежное вознаграждение, обычно составляющее около 25 долл. Для того чтобы наставник мог пополнить свой доход, ему разрешалось брать в ученики сыновей и дочерей из соседних семей, которые обычно жили в доме плантатора во время школьных занятий.

Филипп Фитиан, учитель в семье виргинского плантатора Картера, подробно описал свой день: «После завтрака, который обычно приходится на половину десятого, мы идем в класс и занимаемся до двенадцати… Звонок на обед обычно раздается в половине третьего, часто в три, но никогда раньше двух. После окончания обеда… мы занимаемся, пока не прозвенит звонок в пять, после чего дети расходятся до следующего утра. Вечером я предоставлен самому себе: опрятная комната, большой камин, книги, свеча»[796]. На попечении Фитиана были два сына Картера, его племянница и пять дочерей. Он вел уроки разной степени сложности: мальчикам преподавал латынь и греческий, девочкам – арифметику. Самая младшая, пятилетняя Хэрриет, под его руководством постигала азбуку[797].

Частный учитель был своего рода роскошью. Джордж Вашингтон, Томас Джефферсон, Джеймс Мэдисон – все трое будущие президенты США – в детстве не могли пользоваться частными уроками. Школа, в которую ходил юный Джеймс Мэдисон и где он изучал классические и современные языки, располагалась в соседнем графстве. Мальчик ездил туда на своем пони. Учитель, шотландец Дональд Робертсон, преподавал ученикам Корнелия Непота, Вергилия, Горация. Там же Мэдисон усвоил французский, хотя впоследствии говорил на этом языке с густым шотландским акцентом, перенятым от учителя[798].

Вашингтон, по некоторым данным, посещал т.наз. «полевую школу», самое простое учебное заведение колониального Юга. Несколько семейств, живущих по соседству, скидывались на постройку времянки, которая стояла на непаханом табачном поле в течение сезона. Когда приходило время сеять табак, здание школы ставили на бревна и перекатывали с одной плантации на другую. Занятия в «полевых школах» обычно проводились с апреля по сентябрь.

Первый биограф Вашингтона Мейсон Уимс красочно описывал первую школу своего героя на заросшем соснами поле и учителя – «медлительного рыжего человека по имени Хобби». Хобби был также пономарем, подметал церковь и время от времени копал могилы. По рассказам Уимса, учитель-пономарь дожил до того времени, когда его бывший ученик стал президентом, и любил похвастаться, будто «заложил основы величия Джорджа Вашингтона». Правда,