Лев Каменев: «Я не согласен» - Анна Сергеевна Кочетова

15 января 1935

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 207. Л. 104]

Записка Я. С. Агранова Г. Г. Ягоде по прямому проводу из Ленинграда о начале судебного процесса по делу «Московского центра»

15 января 1935

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 207. Л. 105]

Секретарь Батнер ответил:

– Так точно, все 19 налицо[444].

Далее Ульрих провел перекличку подсудимых, задав вопрос – получил ли каждый из подсудимых копию обвинительного заключения. Когда очередь дошла до Каменева, он сухо ответил: «Да».

После этого секретарь зачитал обвинительное заключение. Описывая все случаи контрреволюционной работы, Батнер приводил цитаты из допросов обвиняемых: «мы стали конденсаторами контрреволюционной злобы и ненависти остатков эксплуататорских классов», «выстрел Николаева явился следствием его пребывания и воспитания в контрреволюционной троцкистско-зиновьевской организации», «партия совершенно права в том, что она говорит по вопросу о политической ответственности бывшей антипартийной “зиновьевской” группы за совершившееся убийство», и остальное в том же духе. Все слушали обвинение в полной тишине, узнавая или не узнавая свои слова на допросах.

А секретарь продолжал:

– Следствием не установлено фактов, которые дали бы основание предъявить членам «Московского центра» прямое обвинение в том, чтобы они дали согласие или давали какие-либо указания по организации совершения террористического акта, направленного против товарища Кирова. Но вся обстановка и весь характер деятельности подпольного контрреволюционного «Московского центра» доказывают, что они знали о террористических настроениях членов этой группы и разжигали эти настроения[445].

Каменева трясло при зачитывании обвинения. Но не от страха, нет, а от осознания того, что вся его партийная деятельность, вся его работа за 10 лет, все, чем он жил и во что искренне верил, привели к смерти Кирова. Казалось, он не слышал, что его обвиняют в руководстве контрреволюционной организацией «Московский центр», которой на самом деле не существовало. Он думал только о гибели Кирова. Оказывается, вот к чему пришли его товарищи по оппозиции – к террору как решению проблем. И Каменева не интересовала его дальнейшая судьба. Он просто был раздавлен. После всех сказанных слов он был готов к любому приговору.

А Батнер продолжал:

– Бакаев, Горшенин, Федоров, Евдокимов, Шаров, Куклин, Гертик признали свое участие в «Московском центре». Гессен, Перимов, Браво, Герцберг, Файвилович, Сахов признали свое участие в контрреволюционной зиновьевской группе. Царьков, Анишев, Башкиров, Тарасов признали свое участие в ленинградской подпольной контрреволюционной зиновьевской группе. Каменев…

При этих словах Каменев вздрогнул.

– …виновным себя признал, подтвердив, что до 1932 года принимал участие в подпольной контрреволюционной деятельности, входил в «Московский центр» и что не порвал окончательно с Зиновьевым своих связей лишь благодаря ряду бытовых условий. Признал, что «недостаточно активно и энергично боролся с тем разложением, которое было последствием борьбы с партией и на почве которого могла возникнуть и осуществить свое преступление шайка бандитов из подонков бывшей антипартийной организации…» [446]

«Да, все так, – подумал Каменев, – я виновен, виновен в смерти Кирова».

– Зиновьев, – продолжал секретарь, – виновным себя не признал.

Каменев вздрогнул второй раз.

– Вследствие изложенного и в соответствии с постановлениями ЦИК СССР от 10 июля и 1 декабря 1934 года, вышеназванные лица подлежат суду Военной коллегии Верховного суда СССР. Обвинительное заключение составлено в городе Ленинграде 13 января 1935 года[447].

Ульрих сразу после этого задал Зиновьеву вопрос:

– Подсудимый Зиновьев, признаете ли Вы себя виновным, что в течение ряда лет, вплоть до декабря 1934 года, состояли руководителем подпольной контрреволюционной организации?

– Я признаю себя виновным, – ответил Зиновьев, – и надеюсь, что буду в будущем иметь возможность дать объяснения. Разрешите еще два слова по поводу того, что в конце обвинительного акта говорится, что я не признал себя виновным. Я следствию в заявлении 13 января рассказывал о своей вине.

– Заявление у нас имеется, мы с ним ознакомились, – сказал Ульрих.

– Я хотел бы просить его зачитать.

– Во время судебного следствия.

Проект обвинительного заключения по делу «Московского центра»

Не позднее 15 января 1935

Правка И. В. Сталина

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 207. Л. 82–89]

Забегая вперед, скажем, что позже обвинительное заключение будет переписано. Про Зиновьева будет указано, что он признал свою вину.

Далее Ульрих поочередно задал каждому всего один вопрос:

– Признаете ли Вы себя виновным, что состояли членом «Московского центра» контрреволюционной организации?

Каждый стоя ответил согласием: «Признаю».

Председатель огласил порядок допроса на суде. Каменев шел одиннадцатым, сразу после Зиновьева.

Начались допросы. Первым был Евдокимов. Все вопросы, задаваемые на суде, перекликались с теми, что уже задавались на допросах, и вели к убийству Кирова. По сути, весь допрос сводился к нескольким вопросам: существовала ли контрреволюционная организация, руководилась ли она «Московским центром», давал ли этот «центр» установки своим единомышленникам, привела ли деятельность «Московского центра» к убийству Кирова.

Каменев слушал показания всех очень внимательно, его продолжало лихорадить, и ему очень хотелось курить. Оглядывая зал суда, подсудимых, Каменев думал, что все происходящее правильно, они виновны в смерти Кирова.

Выступление Анишева его очень сильно удивило. Все, что тот говорил, вызывало у Каменева изумление. «Первый раз это слышу, – думал Каменев. – Неужели это правда? Анишев… Кто это? Он хотел, чтобы я и Зиновьев были у руководства партии? Впервые его вижу и слышу. Они занимались травлей Кирова. Он говорит, что вся наша деятельность должна была повлечь за собой террористический акт. К сожалению, она к этому и привела».

На допрос был вызван Горшенин. Каменев продолжал внимательно слушать, комментируя про себя все его слова:

«Что говорит Горшенин? Какая тактика? Не было ее, я искренне выступал на 17 съезде. Никакими сведениями он меня не снабжал. Все это вздор»[448].

И тут Горшенин заявил, что его удивляет позиция, занятая на следствии Каменевым, который в течение всего времени, по его словам, являлся активным членом центра организации.

– Мне совершенно точно известно, что до 1932 года на квартире Каменева происходили совещания членов центра, происходили встречи членов центра с Каменевым – и довольно часто… А в 1933–1934 годах Каменев только из-за осторожности ни с кем не встречался.

Но вот на допрос вызвали Зиновьева. Слушая и разглядывая его, Каменев думал: «Как ты жалок, Гриша… Как мы все мучительно беспомощны. Никто не может найти ни одного слова, ни одного звука в свое оправдание. Интересно, он скажет, какую литературу читал последние годы? Что