Лев Каменев: «Я не согласен» - Анна Сергеевна Кочетова

Верховного суда Василия Ульриха и Вышинского вызвали в Москву к Сталину. Ульрих получил указание весь процесс провести за 2 дня, а всех обвиняемых приговорить к расстрелу. Приговор был заранее согласован в Москве и там же отпечатан на машинке.

28 декабря в 14 часов 20 минут в Ленинграде начался закрытый судебный процесс. Председательствовал на суде В. В. Ульрих, членами Военной коллегии выступили И. Матулевич и А. Горячев, секретарем коллегии являлся Батнер.

Несмотря на отсутствие Сталина в Ленинграде, он был в курсе всего происходящего. В день по несколько раз он получал от Ягоды подробную информацию о ходе судебного заседания и показаниях обвиняемых. К Ягоде она поступала от Агранова по высокочастотной связи из Ленинграда[438]. Кроме того, сам Ульрих два раза звонил Сталину[439]. Первый раз он просил разрешения отправить дело на доследование, так как Николаев в первом признании на суде указывал, что действовал в одиночку. Второй раз – перед вынесением смертного приговора. Ульрих сомневался, так как Сталин на допросе Николаева 2 декабря обещал сохранить ему жизнь, если он выдаст участников заговора против Кирова. Но Сталин был непреклонен: всем должна быть одна мера – расстрел[440].

Сообщение Н. И. Ежова и И. А. Акулова И. В. Сталину об отправке в Секретариат ЦК обвинительного заключения по делу Николаева

25 декабря 1934

Автографы И. В. Сталина, В. М. Молотова, Л. М. Кагановича, Г. К. Орджоникидзе, К. Е. Ворошилова, М. И. Калинина, В. В. Куйбышева, А. А. Андреева, В. Я. Чубаря, А. И. Микояна [РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 201. Л. 139]

Сообщение Я. С. Агранова о судебном заседании в Ленинграде и вынесенном четырнадцати обвиняемым приговоре

29 декабря 1934

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 201. Л. 6–65]

На суде Леонид Николаев подтвердил все свои последние показания. Обвиняемые Толмазов, Ханик, Левин и Сосицкий признались, что являются членами контрреволюционной организации. Кроме того, все они указали, что были сторонниками смены партийного руководства на Зиновьева и Каменева. Сосицкий утверждал, что именно деятельность Зиновьева и Каменева «приводила к террористическим тенденциям среди отдельных членов организации». Большинство подсудимых заявили, что именно Зиновьев и Каменев должны нести главную ответственность за убийство Кирова.

29 декабря в 6 часов 40 минут суд огласил приговор, который признавал всех 14 обвиняемых виновными в совершении преступлений, предусмотренных статьями 58-8 и 58–11 УК РСФСР: «На основании изложенного и руководствуясь постановлением Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР от 1 декабря 1934 года, выездная сессия Военной коллегии Верховного суда Союза ССР приговаривает всех четырнадцать к высшей мере наказания – расстрелу. Все лично им принадлежащее имущество конфисковать. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит и приводится в исполнение немедленно».

После оглашения приговора всех подсудимых в наручниках вывели из зала и увезли в Управление НКВД. Уже в машине Николаев, словно очнувшись от гипноза, кричал, что он оклеветал товарищей. Ему обещали сохранить жизнь, но его обманули. В 6 часов 45 минут приговор был приведен в исполнение. Перед расстрелом Мандельштам и Румянцев кричали: «Да здравствует Коммунистическая партия большевиков». Котолынов, стоя уже у трупов расстрелянных осужденных, заявил: «Весь этот процесс – чепуха. Людей расстреляли. Сейчас расстреляют и меня. Но все мы, за исключением Николаева, ни в чем не виноваты. Это сущая правда. Я умираю с чистой совестью перед партией и Родиной»[441].

Сообщение Я. С. Агранова И. В. Сталину по прямому проводу о расстреле четырнадцати осужденных за убийство С. М. Кирова

29 декабря 1934

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 201. Л. 71]

Сразу после этого Агранов из Ленинграда по прямому проводу сообщил, что приговор приведен в исполнение. 30 декабря 1934 года об этом было напечатано в газете «Правда». Тогда Каменев и узнал о случившемся. Однако к нему с допросами следователи не торопились.

С 3 по 7 января 1935 года следователям удалось «раздобыть» развернутые показания у Бакаева. Он подтверждал, что бывшие зиновьевцы ведут антисоветскую деятельность, представляют собой контрреволюционную организацию, имеют руководящий центр. При этом никаких конкретных фактов антисоветской деятельности он не приводил. Но именно эти показания дали возможность получить от других обвиняемых формальные признания своей виновности.

Следующий допрос у Каменева был только 9 января. На все вопросы Лев Борисович повторил все то, что изложил в записке Агранову[442]. Однако в этот раз, под давлением, он не просто рассказал о том, что после XV съезда зиновьевская группа надеялась со временем вернуть свое влияние на политику. Он заявил:

– Так как мы скрывали от партии это наше убеждение в правильности своей линии и эти свои надежды на возврат к руководству, то это поведение я признаю двурушническим и глубоко враждебным интересам партии.

При этом Каменев уверял, что после возвращения из ссылки он «ни словом, ни делом не отклонился от того, что писал из Минусинска в ЦК», что писал в своих статьях в «Правде», что говорил на XVII съезде, потому что все это выражало его подлинное убеждение.

Докладная записка В. Ульриха И. В. Сталину о соучастии М. Драуле, О. Драуле и Р. Кулишера в убийстве С. М. Кирова и их расстреле

11 марта 1935

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 213. Л. 63]

Что именно заставило Каменева так оговорить себя, остается загадкой. Но это признание о двурушническом, глубоко враждебном поведении сделало свое дело.

На следующий день, 10 января, Каменева допрашивали Миронов и Люшков. Они требовали, чтобы Каменев признал существование подпольной контрреволюционной организации. Приводили показания уже расстрелянных осужденных. А главное, указывали на то, что Зиновьев во всем сознался и все обвинения подтверждает. На самом деле Зиновьев таких показаний не давал.

Этот допрос стал переломным. Без физического давления, а только путем уговора, обмана и призыва вспомнить о «партийном долге» представители НКВД «вытащили» из Каменева признательные показания. Мало того, Каменев сам поверил в свою политическую и моральную ответственность за смерть Кирова. В отличие от предыдущих допросов, все ответы Каменева были достаточно краткими, хотя сам допрос получился долгим и нудным.

Люшков сообщил Каменеву:

– Показаниями Евдокимова, Бакаева, Шарова, Федорова и других устанавливается, что возвращение зиновьевцев в партию после XV съезда ВКП(б) носило двурушнический характер и что одновременно с возвращением в партию была создана подпольная организация зиновьевцев, деятельность которой была