Адмирал Колчак. Драма Верховного правителя - Владимир Геннадьевич Хандорин

class="p1">Иногда борьба со спекуляцией приобретала необычные формы. В борьбе с ней облагали налогами лиц, сдававших внаем жилье, в размере 50 % от суммы найма, ограничивали предельные цены за его наем (в условиях острого жилищного кризиса в городах из-за наплыва беженцев закон стоял на страже интересов квартирантов и запрещал владельцам квартир не только завышать квартплату, но и досрочно выселять исправного и платежеспособного квартиранта и даже отказывать ему в продлении договора[422]), штрафовали извозчиков за превышение таксы с пассажиров (из томской газеты «Сибирская жизнь»: «Управляющим губернией оштрафован извозчик [имярек] за неисполнение обязательного постановления о таксе. Думается, что несколько таких уроков заставят извозчиков быть поскромнее в требованиях платы»[423]). Налогом облагали даже тех, кто давал домашние обеды (в те времена такое было распространено: обеды, дававшиеся по объявлениям на дому, были значительно дешевле ресторанных). Неуплата налогов каралась, откуда бы они ни исходили. Так, в Иркутской губернии за непоступление податей от одной волости управляющий губернией арестовал на 7 суток председателя волостной земской управы.

В марте 1919 года была создана правительственная межведомственная комиссия по борьбе со спекуляцией[424]. По воспоминаниям управляющего делами Совета министров Г.К. Гинса, «гражданская власть не умела проявить инициативы в этом деле, и борьбу со спекуляцией начала по всей линии железной дороги Ставка Верховного главнокомандующего… Объявлена была повальная реквизиция всех задержанных грузов»[425]. За припрятывание товаров со спекулятивными целями командующий Сибирской армией Р. Гайда в одном из приказов угрожал военно-полевым судом и даже расстрелом.

Но отдача от этих мер была минимальной: спекуляция продолжала процветать. Кадетская пресса напоминала, что первое же крупное мероприятие Временного правительства А.Ф. Керенского по борьбе со спекуляцией – хлебная монополия государства – окончилось крахом, положив начало голоду в городах; та же судьба постигла и последующие мероприятия большевиков: «Стоило тот или иной предмет подвергнуть нормировке, а тем паче объявить монопольным, как этот предмет немедленно исчезал с рынка и становился объектом самой злостной и беззастенчивой спекуляции». С другой стороны, те же авторы признавали, что восстановление свободы торговли Сибирским правительством и в полном объеме – правительством А.В. Колчака привело к резкому скачку цен на товары первой необходимости[426].

Понимая, что в условиях свободной торговли само понятие «спекуляция» выглядит двусмысленно, правительство пыталось ввести борьбу с ней в некие рамки. Предостерегая от излишне широкого толкования этого понятия, Министерство снабжения в своей инструкции уполномоченным разъясняло: «Опыт последнего времени показал, что всякие запретные меры лишь… развивают спекуляцию»[427]. Тот же В.А. Жардецкий указывал: «Уголовная борьба со спекуляцией объясняется обычным стремлением людей в момент государственных катастроф найти живых людей и сделать их ответственными за все несчастья. Но… явления, охватывающие всю жизнь народа, не могут быть объектом уголовного законодательства. Само определение спекуляции весьма неопределенно… Не нужно смущаться, что торговый оборот лишен моральных стимулов, но следует помнить, что всякая попытка насильственно регулировать хозяйственные отношения ведет к краху. Борьба должна быть направлена против преступных средств спекуляции, как то: мошенничества, подлога, взятки, тогда как законодательное нормирование процента прибыли при современных условиях транспорта невозможно»[428]. Полемизируя с социалистами, требовавшими скороспелых мер государственного регулирования в борьбе со спекулянтами, кадетская «Сибирская речь» со знанием дела писала: «Принципиальная борьба с современным вздорожанием жизни не может состоять ни в чем ином, кроме уничтожения или ослабления основной ее причины – уменьшения реального общественного дохода»[429]. Рынок вообще очень чутко реагировал на малейшие изменения: так, настоящую финансовую панику вызвал апрельский декрет колчаковского правительства об изъятии из обращения популярных среди населения «керенок».

В конце концов, особое совещание экономистов и юристов при Министерстве продовольствия и снабжения в мае 1919 года пришло к выводу, что борьбу надо вести с причинами дороговизны, а не с ней самой. В материалах совещания говорилось: «Уголовный закон (здесь и далее выделено мной. – В. Х.) рассматривает спекуляцию как деятельность, направленную на получение чрезмерной прибыли, не оправдываемой условиями производства и сбыта. Но установить границу между чрезмерной и нечрезмерной прибылью, учесть все условия производства и сбыта представляется совершенно невозможным. Экономика трактует спекуляцию как торговое действие, которому присуща большая степень риска, больший азарт. При таком определении нельзя провести грань между спекулятивной и нормальной сделкой, так как каждая торговая операция заключает в себе элемент риска и азарта. С обывательской точки зрения, спекулянт – всякий, кто получает больший процент на капитал, чем это допустимо по его, обывателя, мнению». В итоге совещание пришло к выводу о необходимости прекращения всяких карательных мер и замене их борьбой за нормализацию транспорта, конкуренции и других условий торговли, которые должны привести к стабилизации цен[430].

Опыт истории (в том числе «перестройки» эпохи М.С. Горбачёва) показывает, что для создания ажиотажного спроса на товары в кризисной ситуации достаточно исчезнуть с прилавков хотя бы некоторым из них. В обществе сразу возникает нервозность, тревожное ожидание новых дефицитов. Этой психологической атмосферой пользуются хищники из среды торговцев и работников снабжения, припрятывая даже имеющиеся в достатке товары на складах с целью взвинчивания цен. Но карательные меры здесь, по существу, бессильны. Те же большевики применяли в годы революции самые суровые кары к «мешочникам», вплоть до расстрелов, – но к появлению на прилавках дефицитных товаров и сокращению инфляции они не привели. Однако стоило им в 1921 году ввести нэп с его свободной торговлей и свободными ценами, как все появилось словно по мановению волшебной палочки.

Серьезную борьбу вела колчаковская власть с коррупцией, ставшей подлинным бичом белого тыла. Само правительство, одержимое добрыми намерениями, в условиях войны и народной нужды стремилось всячески ограничить привилегии власть имущих. Например, на железных дорогах право пользования целыми поездами отводилось только нескольким должностным лицам: Верховному правителю, начальнику его штаба, премьер-министру и командующим армиями. Приказами военного командования запрещалось использование в личных целях служебных автомобилей. Но реально на местах процветали не только всевозможный произвол и самовольное присвоение различных привилегий (когда на тех же служебных авто катались в рестораны, причем не только с женами, но и с кокотками), а и прямое взяточничество и вымогательство. Особенно велики были злоупотребления на железных дорогах. Однажды бесследно исчез в дороге целый маршрутный поезд с хлебом[431]. Порой исчезали целые эшелоны с обмундированием для армии.

За взяточничество, хищения и вымогательства были расстреляны ряд интендантских чиновников, арестованы начальник Омской уголовной милиции Суходольский, двое уполномоченных Министерства продовольствия и снабжения, начальник Томской губернской тюрьмы, возбуждено следствие в отношении министра продовольствия и снабжения Зефирова и главного начальника военных сообщений генерала Касаткина. Известны и отдельные случаи борьбы с произволом на местах: так, широкую огласку в прессе получили предание суду