Русская культура - Дмитрий Сергеевич Лихачев

«Отец». О них есть стихи, кажется, Оцупа. Я искал объяснения и, кажется, нашел его: петербургский балет! Мариинский балет был в центре петербургской культурной жизни. Вокруг него объединялись художники (Головин, Коровин, Бакст и в первую очередь Александр Бенуа), музыканты, просто интеллигенция (Карсавина была сестрой великого русского историка культуры и философа Л. П. Карсавина). Дягилевские антрепризы завоевывали мир. Но, самое главное, балет учил людей культуре движения, культуре тела, неразрывной с культурой духа. В школах Петербурга (не только в институтах благородных девиц) преподаватели следили, как держаться. Девочки порой гуляли в переменах, держа за спиной вертикально гимнастические палки. Девочек в последних классах отучивали (порой высмеивали) от вульгарных движений, от вихляния бедрами. Учили не только нож держать в правой руке, а вилку в левой…

Да, наконец, от балета шло и другое, самое важное, – уважение к даме. Балетный образ женщины, женщины – предмета поклонения мужчины, – шел от классического балета. И это независимо от того, как балерина держала себя в жизни. Женщина в классическом балете – центр. Мужчина, танцор – поклонник женщины. И именно это основа классического балета, балета Мариинского театра. Отсюда умение петербургских дам держать себя со скромным достоинством. Сейчас балет (а вернее, танцевальное «шоу») – это швыряние женщины, а женщины на мужчину… Балетный футбол. Откровенность, недостойная человека. В одном из балетов Бежара мужчины изображают действие… в туалете.

Кстати, раз речь зашла о балете, имя Мариус имеет ударение на последнем слоге. Мариу́с, а не Ма́риус Петипа. Он же француз. Знакомая моих родителей дочь Петипа была Мария Мариу́совна. Я помню.

Анна Павлова редко делала больше двух-трех пируэтов. Ее искусство было не в технике; не в том, что́ она делала, а как.

С исполнением созданного для нее в 1905 году Михаилом Фокиным «Умирающего лебедя» была связана ее мировая слава. А ведь танец этот очень несложный: pas de bouree и плавное движение рук. Но как она его исполняла. Она гастролировала в 44 странах, проделала 350 000 миль, выступала перед публикой, которая часто перед тем ни разу не видела балета. Она умерла 23 января 1931 года, прошептав перед смертью: «Приготовьте мне одеяние Лебедя».

Мне всегда очень нравилась картина Ребёрна «The Rev. Robert Walker Skating» («Преосвященный Роберт Уолкер, катающийся на коньках»). В Национальной галерее в Эдинбурге я видел ее «в натуре». Дело не в живописных достоинствах этой картины (они есть), а в достоинствах конькобежного стиля, чистое катание на коньках. Почтенный пастор (ему, вероятно, под пятьдесят) степенно, свободно и с удовольствием скользит по свободному льду. И судя по следам на льду – кружится. Прекрасно!

И насколько это отличается от современных танцев на льду, от пошлейших «цыганских» страстей их постановщиков. Безвкусица – что-то от мюзик-холла, что-то от балета, что-то от «системы Станиславского», ненужная эмоциональность и изобразительность. А здесь – чистое наслаждение движением. Должно быть, его катание на коньках было очень красивым, пастор движется с достоинством в обыкновенной пасторской одежде, и в его движениях нет ничего, привходящего извне – от других искусств, представлений. И никаких эффектов.

Иконы предназначались не для ярко освещенных ровным светом музейных залов, а для полутьмы соборов, где они были освещены мерцающим светом свечей и лампад. Об этом хорошо сказано в статье И. Е. Даниловой «Андрей Рублев в русской и зарубежной искусствоведческой литературе»[59]. К этому следует добавить: именно потому в них было столько золота и такие оклады. Золотой фон в рублевской иконе «Троица» был ошибочно убран реставраторами. Это уже понимают и сами реставраторы, тем не менее стремящиеся убрать с икон басму, а именно басма оживляет своим мерцанием при свете лампад и свечей иконы. Иконы жили отражением света, лики икон были неподвижны: они «вечны», а нимбы и фоны – живы, подвижны. Лики икон как бы царственно плывут в этом мерцании.

О «Троице» Рублева. Самопогружение личности в индивидуальные переживания не было в конце XIV – начале XV века уходом от сопереживаний с другими людьми: от чувства сострадания, от чувства материнства, отцовства, чувства ответственности за грехи других людей. Символ этой «соборной индивидуализации» – икона «Троица». Все три ангела погружены в свои собственные мысли, но находятся между собой в гармоническом согласии. И мы верим, что их «безмолвная беседа», согласие между собой знаменуют истинное единение. Они думают одну думу. Поэтому индивидуализация в высшем своем проявлении не есть отход от человеческой культуры, а есть высшая форма проявления культуры человечества.

Мне кто-то рассказывал: когда Рахманинова спросили, «что главное в искусстве», он ответил: «В искусстве не должно быть главного».

Синтез не может быть сделан в исторических работах коллективно. «Мадонна Альба» не может быть написана совместно. «Дальтон план», провалившийся в педагогической практике, в практике научных институтов по общественным дисциплинам остается.

Популярный полководец, полководец, овеянный славой и восторгом, – явление частое. Но бывает ли овеян любовью, популярностью и славой генеральный штаб? Популярный лидер парламента – обычно, а сам парламент? Что было лучшим для церкви – ее патриарший период или синодальный?

Если бы «Мадонну Альбу» писал не Рафаэль, а группа художников, пусть даже самых лучших, того поразительного единства и гармонии в «Мадонне» наверное бы не было.

Возможно ли, чтобы группа писателей создала «Братьев Карамазовых» или «Идиота»? Произведения Козьмы Пруткова, принадлежащие группе поэтов, удались потому, что они шутливые. Смеяться всегда лучше в компании, чем в одиночестве. Смеющийся в одиночестве – всегда чудак, и это потому, что смеховой мир – мир перевернутый.

Хор должен иметь хормейстера, оркестр – дирижера. Из «Персимфанса» (оркестра без дирижера в начале 1920-х годов) ничего не получилось.

Каким бы большим ни был Институт философии Академии наук, он никогда не заменит одного Канта или одного Гегеля.

Лучшая конституция, конституция, просуществовавшая наиболее длительное время, написана в основном одним человеком – Джорджем Вашингтоном.

Дега сказал: «Только тогда, когда художник перестает знать, что он делает, – он способен создать истинные ценности». А Пикассо говорил: «Тот, кто пытается объяснить картины, как правило, совершенно ошибается». А кто-то из художников ответил на вопрос – работает ли он: «Я цвету».

Атрибутировать произведение удобнее всего по второстепенным деталям. Уши, например, даже великие художники часто пишут всегда для себя одинаково.

Память и история играют тем большую роль, чем выше организация явления. В «мертвой» природе есть явления, вызываемые памятью, а есть и «беспамятные». Так, падение тела является результатом его мгновенного состояния: тело упало, потому что под ним раскрылось пространство. Но если мы сожмем бумагу, расправим и снова сожмем, то бумага вторично сожмется частично по прежним сгибам: в бумаге уже оказалась