Пушкин в Михайловском - Аркадий Моисеевич Гордин

По преданию, однажды летом 1825 года Пушкин вместе с Осиповыми-Вульф гостил в Острове у кого-то из знакомых – по-видимому, у Екатерины Исааковны Меландер, жившей в своем имении Суходольцево под Островом.

Псков, город губернский

Первый раз поэт ездил в Псков через Остров осенью 1824 года, по вызову губернатора.

Вторично воспользовался этим путем, чтобы попасть в Псков год спустя, в сентябре 1825 года. Еще в июле он писал Николаю Раевскому, что, отказавшись жить и лечиться в Пскове, намерен «съездить туда на несколько дней». 14–15 августа, по-видимому уже решив ехать, просил Вяземского: «Пиши мне, во Пскове это будет для меня благодеяние». Но через два дня сообщал Жуковскому о другом решении: «Во Псков поеду не прежде как в глубокую осень». Выбрался в конце сентября.

Вернувшись, 6 октября писал Жуковскому: «На днях увидя в окошко осень, сел я в тележку и прискакал во Псков. Губернатор принял меня очень мило, я поговорил с ним о своей жиле, посоветовался с очень добрым лекарем и приехал обратно в свое Михайловское».

Поводом для поездки послужило, конечно, намерение продолжать поиски возможностей освобождения.

Об этом шла речь во время визита к Адеркасу, и «очень мило» принявший поэта губернатор «обещался отнестись» о том, что лечить аневризм в Пскове невозможно.

Борис Антонович фон Адеркас был человек не старый. В 1825 году ему исполнилось 49 лет. Он был женат третьим браком на дочери «иностранного гостя» К. И. Петерсона Вильгельмине Карловне и имел девять детей, от двадцати четырех до полутора лет. Происходил он, как сказано в его формулярном списке, «из лифляндских дворян, родом из острова Езеля». Кроме принадлежности к дворянскому сословию, от родителей своих, по-видимому, ничего не унаследовал – не имел ни земли, ни крестьян. Окончив Сухопутный шляхетский кадетский корпус, с 1793 года служил в различных армейских полках. Принимал участие в сражениях в Польше и Швейцарии. С 1804 года адъютант генерала от инфантерии графа Ф. Ф. Буксгевдена. Участвовал в походе в Пруссию, за храбрость, проявленную при Аустерлице, пожалован орденом Владимира 4-й степени с бантом. После увольнения в 1807 году Буксгевдена «должен был с ним отправиться из армии» и вышел в отставку с чином подполковника «по прошению за болезнью». Однако уже через месяц снова вступил в службу, на этот раз в петербургскую полицию. Здесь ему удалось за несколько лет сделать значительную карьеру. Начал службу в апреле 1807 года частным приставом, а в 1810 году был уже полицмейстером, имел чин полковника и множество наград «за отменную деятельность и ревность». Алмазным перстнем была отмечена его распорядительность во время состоявшегося в Павловске праздника в честь окончания Отечественной войны, на котором присутствовали лицеисты. В 1816 году получил чин действительного статского советника и назначение псковским гражданским губернатором. Его усердие на этом посту также не осталось незамеченным – в 1821 году пожаловано 10 тысяч рублей, в 1824-м – 12 тысяч[188].

Отношения Пушкина и Адеркаса были корректными. Старинная фамилия Ганнибалов – Пушкиных уважалась среди псковского дворянства, и Адеркас был заинтересован жить с ними в ладу. Однажды в 1818 году из-за жалобы наследников военного советника Татищева он имел крупные неприятности, оказался даже под следствием и с трудом оправдался. История эта была ему памятна. О Пушкине Адеркас знал, что это человек незаурядный, пользующийся известностью, дружбой и покровительством таких влиятельных особ, как Жуковский и Карамзин.

Поэт же смотрел на губернатора неизменно иронически. Предание донесло стихи, якобы сочиненные им на одной из ближайших к Пскову почтовых станций:

Господин фон Адеркас,

Худо кормите вы нас.

Вы такой же ресторатор,

Как великий губернатор.

Описывая Вяземскому свое пребывание в Пскове, Пушкин замечал: «Губернатор также был весьма милостив; дал мне переправлять свои стишки-с». Не о нем ли и его окружении говорилось между прочим в «уморительном письме», которое, по словам поэта, он написал было из Пскова Вяземскому, «да сжег»? За одно свое «уморительное письмо» Пушкин уже поплатился. Оно, как известно, дало основание обвинить его в безбожии и послужило одним из поводов для ссылки в деревню. Надо думать, что письмо, сожженное в Пскове, также содержало нечто, для посторонних глаз не предназначавшееся, и, наученный горьким опытом, поэт не хотел искушать судьбу.

«Очень добрый лекарь», с которым советовался Пушкин о своем аневризме, – инспектор Псковской врачебной управы Всеволод Иванович Всеволодов. До личного знакомства Пушкин отзывался о нем весьма скептически, неточно воспроизводя фамилию: «Я справлялся о псковских операторах; мне указали там на некоторого Всеволожского, очень искусного по ветеринарной части и известного в ученом свете по своей книге об лечении лошадей» (Жуковскому, начало июля 1825 года). Но, познакомившись с лекарем, Пушкин мнение свое изменил. Всеволодов окончил два факультета Петербургской Медико-хирургической академии и был одновременно ученым ветеринаром и хорошим врачом, служил при академии и исполнял обязанности «врача для бедных» в Каретной, окраинной части столицы. В 1824 году получил назначение в Псков инспектором врачебной управы и главным врачом городской больницы. К Пушкину этот незаурядный человек относился весьма доброжелательно. Поэт обратился к нему не столько за медицинскими рекомендациями, сколько в надежде на его поддержку в своих хлопотах. Впоследствии такую поддержку Всеволодов ему оказал.

За неделю, проведенную на этот раз в Пскове, Пушкин мог получить довольно полное представление об этом городе. Некогда сильный и богатый, вольный Псков был теперь заурядным губернским городом. Вот как описывал его местный архиепископ Евгений Казанцев: «Город на равнине по обеим сторонам реки Великой (название), и вокруг равнина на необъятное пространство. Церкви и здания старинные неогромные. Собор в городе на высоте, трехэтажный из тесаного камня. Откуда ни едете, собор видите как над городом, и он единственная краса города… Город, известно и вам, старинный. Церкви нет меньше, как 200–300 и 400 лет, а иные больше 600; следственно прочности много, но нет той красы и виду, как в новейших городах… Граждане Пскова небогаты…»[189] В описании такое внимание уделяется церквам не только потому, что автор его архиепископ. Их было великое множество.

Согласно «Ведомости о состоянии Псковской губернии» за 1824 год, в городе значилось три монастыря и 37 церквей. По количеству они уступали только питейным домам и трактирам, которых насчитывалось 38. Притом