Красные орлы - Филипп Иванович Голиков

Около 10 января на Тобольск гнали новую партию в 85 человек. На другой день троих вынесли из камеры уже мертвыми, 30 человек унесли в больницу, и в конце концов из 85 человек в живых осталось только 3.

После восстания тюменских рабочих в ночь на 14 марта 1919 года было выведено из тюрьмы и расстреляно 8 человек. Многих заковали в кандалы. Из контрразведки в тюрьму приводили измученных пыткой людей, которые не могли сидеть после того целыми месяцами.

28 июля более 1000 человек вывели из тюрьмы и поместили на баржу для отправки в Тобольск ввиду приближения красных.

На барже находились и пленные германской войны – мадьяры и австрийцы, которые работали на наших полях. Колчак нашел нужным арестовать и их…

По счастливой случайности мне лично удалось бежать с баржи.

Когда прощались в камерах перед отправкой в Тобольск, мы все поклялись: кто останется жив, отдать свои последние силы на борьбу с угнетателями. И я, один из спасшихся, призываю всех рабочих и крестьян Сибири к дружной совместной работе, чтобы помочь борющимся братьям, идущим по пятам белой банды, чтобы спасти нашу залитую кровью страну.

Деревня теперь нуждается в рабочих руках: хлеб сыплется. Идите к нам на помощь.

Крестьяне в благодарность раскроют свои амбары. Они дадут хлеба армии и мирным гражданам. Но для предупреждения появления в деревнях скупщиков и спекулянтов необходима общественная организация в этом деле.

Да здравствует честный труд!

Крестьянин села Кулаковского П.Т. Елистратов».

Когда я первый раз прочитал эту статью, мне вспомнилась беседа с одним уральским крестьянином минувшим летом при подходе к Перми.

– Ну что же, дедушка, – спросил я его, – кто лучше, белые или красные?

Старик помолчал, посмотрел мне в глаза, потом ответил:

– Ты смеяться вздумал, товарищ?

– Нет, – говорю, – всерьез.

– А коль всерьез, то слушай. Нас времечко кое-чему научило, знаем теперь, чья власть мужику нужна. Колчак, он нам образование дал. Ведь не то чтобы коммунистов, никого не щадил. Пришли беляки в нашу деревню – все грязные, оборванные, жадные, как саранча. Прожили день – тихо, два – тихо. Никого не трогают. Ну вот, думаем, все будет в порядке, в спокойствии. Потом вышел от них первый приказ – собрать 15 пудов печеного хлеба. А где нам его взять, сами кое-как на овсянке перебиваемся. Конечным делом, не дали мы хлеба. На другое же утро, чуть свет, бац – второй приказ: всему мужскому населению явиться к коменданту. Пришли. Так вот, родименький, девять мужиков схватили и выпороли. Их секут, а комендант рядом ходит, приговаривает: «Покрепче, поядренее». Про баб-то наших не слыхал?

– Нет, – признался я.

– Их не хуже мужиков избили, да еще надсмеялись.

– За что же так?

– Молоко не принесли…

Потом я поинтересовался судьбой советских работников, оставшихся дома. Старик рассказал, как издевались над председателем, как забрали у него хлеб, скотину, как избивали, а потом посадили в тюрьму. Где сейчас председатель, никто не знает.

– Разве же все, касатик, припомнишь, что понаделали эти изверги рода человеческого.

Старик опустил седую голову. Я не утерпел:

– Надо бы все припомнить.

В ответ мой собеседник только посмотрел на меня скорбными глазами.

Колчаковцы своими издевательствами сами агитировали народ за Советы. Из здешних жителей несколько человек ушло добровольно в Красную Армию.

В селе имеется партячейка, правда слабая. Стараюсь помочь ей, чем могу. Вчера два часа беседовал с мужиками в сборне о программе и задачах РКП(б). Крестьяне интересуются кооперативным способом улучшения жизни. В селе существует «Союз кустарей», производит сани, телеги. Работа на условиях найма, сдельная. Правление свое, из кустарей. При «Союзе» – общество потребителей под названием «Рубль».

Провел собрание членов исполкома, помог организовать его работу по отделам. Вынесли постановление об открытии общественной библиотеки-читальни. На праздник Октябрьской революции решили устроить манифестацию-митинг.

Вообще народ здесь активный, боевой. Собрание молодежи прошло в революционном духе. Приняли резолюцию: всем, кто может держать оружие, выступить на защиту Октября. Под резолюцией подписалось даже пять девушек.

Меня особенно радует молодое поколение крестьян. Оно начинает жизнь с чистой верой в советскую власть.

14 октября. Село Кулаково

По старому стилю сегодня Покров день.

Едва проснулся, сел за дневник. Потом уже не будет времени. К вечеру так намотаешься, что карандаш в руках не удержишь.

Утро чудесное. Солнце залило все ярким светом, словно не последние дни осени, а первые весенние дни. В такое бы утро за зайцами да тетеревами. Или побродить по речке.

Вчера ночью состоялось организационное собрание сочувствующих. Записался 21 человек.

Сегодня будет собрание женщин.

Сейчас подумал: что бы записать про свою личную жизнь? И убедился – нечего. Нет у меня личной жизни. Откуда ей взяться?

Был гимназистом, сам занимался, других учил, зарабатывая себе на хлеб. Потом бои, походы. Разрушаем, чтобы созидать! В борьбе, работе и проходит вся моя жизнь.

Но я об этом не жалею. Верю: мы создадим лучший мир, в котором счастлив будет каждый трудовой человек.

14 октября. Село Кулаково

Прежде чем лечь спать, хочу коротко записать о недавно закончившемся весьма оживленном женском собрании.

Народу собралось много. Тетушки быстро освоились, шумели, смеялись. Задавали иногда такие вопросы, что я только отшучивался. Оставайся, говорят, сынок, мы тебя быстро женим.

Но это все шуточки, а была и серьезная беседа. Женщины всем интересуются, обо всем расспрашивают. Ты им изволь ответить и когда война кончится, и когда мужики вернутся, и как будет с налогами, и можно ли в церковь ходить – детей крестить, венчаться, собороваться, отпевать покойника, и как насчет керосина, спичек, сахарку, ситчика, и дадут ли «фершала», и почему мала школа, нет букварей, и когда выгонят жулика-приказчика из потребительской лавки, и правда ли, что на землю явится антихрист?.. Всех вопросов не упомнишь.

Горячо интересуются политикой. Расспрашивают о партии, о коммунах, о товарище Ленине.

Меня обрадовала такая активность. Чем сознательнее народ, в том числе и женщины, тем крепче наша власть Советов.

Ложусь спать. Завтра надо пораньше встать и отправляться в Тюмень.

20 октября. Село Покровское

Грешен я перед дневником. Забросил его. Целую неделю не притрагивался.

15-го приехал в Тюмень, а политотдел уже в Покровском. Расстояние невелико – 80 верст, но добирался полтора суток.

Наши части наступают вновь. В дни сентябрьской неустойки мы вынуждены были отойти от Тобольска, и теперь в боях за него отличился 10-й Московский полк.

На дорогах все еще беспорядки, подводная повинность подорвана.

Да, сейчас я знаю точно и даже с некоторыми подробностями о героической гибели товарища Юдина. Мысль о нем не выходит из головы. Вот ведь человек был! Смелый, принципиальный, твердый. Всегда с массами – и в радости, и в горе. Особенно же, когда людям трудно. Ему не нужны никакие блага, никакие удобства. Только бы быть с народом, жить с ним одной жизнью.

Сам он – сибиряк. Работал в Кургане на разных предприятиях. Много хлебнул тяжелой жизни. Перед Октябрьской революцией стал большевиком и был верен партии до последней своей минуты. Когда его, измученного пытками, белогвардейцы подвели к виселице, он крикнул столпившимся вокруг крестьянам:

– Бейте врагов советской власти! Идите за Коммунистической партией, за товарищем Лениным!

Вспоминаются разные случаи… Комиссар Юдин впереди других с наганом в руке идет в атаку… Товарищ Юдин, как брат и друг, беседует с бойцами.

Я помню, какую большую помощь оказывал наш военком товарищу Ослоповскому и как умело он делал это. Словно бы незаметно охлаждал излишне иной раз горячего командира полка, подсказывал ему