Огонь. Она не твоя.... - Весела Костадинова

— Не надо… Мамочка… не надо… — повторяла она, её голос был тонким, надрывным, полным животного ужаса.

Мир перед глазами Альбины закружился каруселью, чернота снова подступила, грозя поглотить её. Она слышала голос Ярослава, где-то на грани сознания, хриплый и полный ярости:

— Она… она тебя боится… Что ты с ней сделала, сука?!

— Ни… ничего… — Альбина покачала головой, её голос был слабым, едва слышным. Ей казалось, что весь мир выворачивается наизнанку, что реальность рушится, как карточный домик. — Настя, кроха моя…

Ярослав шагнул к Насте, его лицо было искажено болью и гневом. Он сорвал с себя пиджак и, не обращая внимания на её плач и дрожь, осторожно укутал девочку, прикрывая её мокрую одежду. Настя продолжала всхлипывать, её тело сотрясалось, но она не сопротивлялась, только сильнее сжималась в комок, пряча лицо в коленях.

— Я убью тебя, если ты её… — Ярослав повернулся к Альбине, его глаза горели ненавистью. — Я убью тебя, Альбина.

— Настя! — простонала она, её голос сорвался на хрип. Она попыталась подползти ближе, но силы оставляли её. — Настя… посмотри на меня, солнышко! — Её рука бессильно упала на пол, пальцы скользили по луже воды и крови. Она смотрела на девочку, на её заплаканное лицо, и чувствовала, как сердце разрывается от боли и бессилия.

— Не надо… — закричала девочка, точно Альбина собиралась ударить, — не надо, мамочка…. Не бей… не надо… больно мамочка….

— Настя!!! Я не твоя мать!!!!

Тишина, наступившая в комнате, ударила по ушам, как взрыв. Она была оглушительной, тяжёлой, пропитанной шоком и опустошением. Все трое замерли: Альбина, задыхающаяся от боли, Ярослав, чьё лицо исказилось от смеси гнева и растерянности, и Настя, чьи заплаканные глаза медленно моргнули, будто она пыталась осмыслить услышанное.

— Тётя… Альбина? — Настин голос был тихим, дрожащим, но в нём появилась искра жизни. Она опустила руки, её взгляд, всё ещё полный слёз, стал осмысленным, словно она возвращалась из какого-то кошмарного сна.

— Кроха моя… — Альбина рухнула на пол, силы окончательно покинули её. — Солнышко моё… — Её голос был едва слышен, слёзы мешались с кровью на её лице, но она протянула дрожащую руку к девочке.

Настя сбросила с себя пиджак Ярослава, который всё ещё висел на её плечах, и, не обращая внимания на мокрую одежду, подползла к Альбине. Её маленькие руки обняли её, цепляясь с отчаянной силой.

— Прости… — прошептала Настя, её голос дрожал от слёз. — Ты ведь… прости… Это опять он… опять он… тётя… — Она уткнулась лицом в плечо Альбины, её слова тонули в рыданиях.

Альбина обняла её одной рукой, второй тщетно пытаясь стереть кровь с лица. Она не понимала, о чём говорит Настя, но её слова — «опять он» — резанули по сердцу, как лезвие. Ярослав? Или кто-то другой? Мысли путались, боль и слабость не давали сосредоточиться. Она прижала Настю к себе, чувствуя, как дрожит её маленькое тело, и посмотрела на Ярослава. Он стоял неподвижно, его лицо было бледным, глаза — пустыми, будто он сам не понимал, что только что произошло.

— Что… ТЫ ей сделал? — прохрипела Альбина, её взгляд, полный ярости, впился в Ярослава. Она не ждала ответа, но хотела, чтобы он почувствовал её боль, её страх за Настю.

Ярослав, не отвечая, медленно опустился на пол, прямо в лужу воды и крови, зажимая голову руками. Его пальцы впились в волосы, лицо исказилось, будто он пытался удержать себя от того, чтобы не развалиться на куски.

— Ничего… — выдавил он, его голос был хриплым, сорванным. — Я никогда… ничего… Я видел-то её несколько раз, и то мельком… Эльвира… не давала…. А я и не настаивал…она же маленькая совсем… не хотел пугать или… — Он закусил губу, его глаза, полные боли, на миг остановились на Насте. — Маленькая… — Очень осторожно, почти невесомо, он коснулся плеча внучки, словно боясь, что она рассыплется от его прикосновения. — Ты меня знаешь? Помнишь?

Настя, заплаканная, с красными от слёз глазами, быстро кивнула, но тут же плотнее прижалась к Альбине, как котёнок, ищущий защиты. Её маленькие руки вцепились в рубашку женщины.

— Я хоть раз тебя обидел? — спросил Ярослав, его голос стал тише, почти умоляющим. Он смотрел на Настю, и в его взгляде мелькнула тень отчаяния.

Девочка молча покачала головой, её губы дрожали, но она не отводила глаз.

— Ты меня боишься? — ещё тише спросил он, его голос был едва слышен, как будто он боялся ответа.

Настя всхлипнула, её маленькое тело задрожало сильнее. Она посмотрела на него, потом на Альбину, и, наконец, тихо, но твёрдо сказала:

— Ты маме плохо делаешь… — Её голос дрожал, но в нём была детская прямота, режущая, как нож. — Она потом злая… Она говорит: я — это ты… что я — это ты… что она ненавидит меня… она кричит… и больно… очень больно…. Потом….

Альбина изо всех сил закусила пальцы, чтобы не застонать. Ярослав сжал зубы.

Оба смотрели друг на друга, не зная, что сказать или сделать.

— Солнышко, — Альбина чуть отстранилась от девочки. — Мама…. Когда ругается… что… она… делает…?

Глаза Насти снова расширились в ужасе, она попыталась отползти, но Альбина крепко обнимала ее за плечи.

— Больно…. Очень больно….

Она показала на ноги в белых шрамиках.

— И оставляет в комнате…. Нельзя выходить…. Нельзя…. Нужно тихо сидеть…. Иначе больно…. — рука Насти прикрыла голову и плечи.

Ярослав резко втянул воздух, его лицо побелело, а в глазах мелькнула такая ярость, что он едва сдержался, чтобы не заматериться. Его чёрные, растрёпанные волосы блестели от пота, прилипнув ко лбу, а руки сжались в кулаки так, что костяшки побелели. Он смотрел на шрамы Насти, и в его взгляде было что-то совершенно бешеное.

Альбина зажала рот рукой, её пальцы дрожали, а в груди разрастался ледяной ком ужаса и вины.

— Это не ты… — выдохнула она, её голос был едва слышен, но в нём звучала смесь облегчения и боли. Она посмотрела на Ярослава, её глаза блестели от слёз. — Не ты с ней это делал… Эльвира…. Она… это она?

Ярослав сжал челюсти, его взгляд стал тяжёлым, как свинец. Он медленно выдохнул, пытаясь сдержать бурю внутри, и едва слышно, шёпотом, произнёс:

— Жаль, я не могу придушить суку… — Его голос дрожал от сдерживаемой ярости, но в нём была и беспомощность — осознание, что он не может повернуть время вспять, не может исправить то, что уже случилось.

Настя, всё ещё