Сорока и Чайник - Артём Скороходов

вряд ли тебе что перепадет от этого семейства. Скупердяи. Да и проклято оно. Грехами, а значит и Хранителем. То-то в них Чистые и вцепились. Нет, Священный Синод Церковь Очищения признает. Те в ответ тоже Патриархат почитают, долю церковную платят и ересей не замышляют. Но всё равно не нравятся они мне и другим братьям. Все были удивлены, когда Патриарх их признал как еще один монашеский Орден.

Священник расстроенно качал головой. Фёдору были не особо интересны церковные разбирательства между собой, поэтому он перестал слушать святого отца и наблюдал за тем, как Лиззи пошла к выходу из зала. Герман недовольно рыкнул на жену и дочку, и те тоже направились к выходу. Когда женщины проходили мимо его ряда, Фёдор отвернулся и сделал вид, что молится.

Когда родственники вышли, монахи в белых рясах стали читать какую-то незнакомую молитву. Священник начал злиться, а Фёдор встал и подошел к гробу. Отец сильно сдал за эти пятнадцать лет. Сухой старик с острыми чертами лица. Даже в смерти его лицо скривилось так, будто он чувствует неприятный запах.

Фёдор вздохнул, покачал головой и пошел к выходу. Непонятно, на что он рассчитывал. На очищение? На прощение? Но ничего не произошло. Вид отца в гробу не вызывал никаких эмоций. Ни хороших, ни плохих. Абсолютная пустота. Зря, наверное, он сюда пришел.

Фёдор вышел из зала и чуть не столкнулся с Елизаветой, которая стояла рядом с выходом. Она протянула ему монетку и тихо произнесла:

— Помолись за моего отца.

Фёдор слегка опешил, кивнул, спрятал лицо и прошептал бессвязные благодарности. Дочка Германа фыркнула, глядя на своего «дядю», скривила губки и мотнула челкой, которая свалилась на ее юное и довольно милое лицо.

Фёдор попытался быстрее ретироваться. Вышел из Собора и похромал, не оборачиваясь, домой. Всё-таки зря. Надо было послушать самого себя. Он больше не Фёдор Сорока. А значит ничего и не было. Просто похороны какого-то незнакомого аристократа. А он так. Мимо проходил.

— Приехали! — крикнул им извозчик и стал останавливать повозку.

Фёдор очнулся от воспоминаний и поглядел на девчонку:

— Значит, Анафема. Видно, родители тебя не сильно любили. Поднимайся, пойдем.

Девушка испуганно замотала головой.

— Ну, значит, оставайся тут. А мы внутрь. Да, Животное?

— Ы-ы! — издал жуткий звук автоматон и распахнул дверь.

Фёдор спрыгнул на влажную мостовую:

— Старые добрые Купчинские карьеры. Пахнет дымом и помойкой. Ну что, мамзель, вы с нами? Нас ждет шикарная вилла, горячая ванна и теплый ужин. Давайте, давайте, не задерживайте уважаемого извозчика, ему еще назад ехать, тут он вряд ли себе пассажиров найдет.

Глава 22

Лихач привез их за четыре квартала до скотобойни. Рано или поздно полиция или бандиты на извозчика выйдут, и тот наверняка вспомнит странную троицу. Так что не будем упрощать жизнь преследователям. А в том, что эти преследователи будут, Фёдор не сомневался.

— «Ты умудрился перебить монахов Церкви Очищения, бандитов Зюйда и полицейских, — сказал ему Чайник, который он нес в руках. — Причем сделал это на глазах всех соседей, к тому же отпустил одного из шпаны. Да и полицейских только слегка поколотил. Преследователи будут. И не одни».

— Да и без тебя понятно, — прошептал Фёдор. — Но что мне, детей и полицейских убивать?

— «Ты мне жалуешься или разрешение спрашиваешь? Ты вообще сейчас разговариваешь с Чайником. Гляди, как на тебя твоя племянница косится».

— Так ты молчи, я и не буду с тобой разговаривать, — шикнул на посуду Фёдор и поглядел на девчонку. Та явно была в прострации и понуро шла за Животным, который вел ее за руку.

Фёдор подошел к запертым воротам скотобойни и открыл массивный висячий замок. Жестом пригласил автоматона и девушку внутрь покрытого мусором двора.

— Животное, проверь, не поселился ли тут какой бродяга, пока нас не было. А то будет как в прошлый раз.

— Бродяга — нет! Господин — да! — начал паясничать Животное.

— «Опять он начинает», — скривился Умник.

— Завязывай.

Робот гыкнул и бодро убежал внутрь заброшенной скотобойни. Фёдор с девушкой пошли за ним. В нос ударила жуткая смесь запахов паленой шерсти и мертвечины.

— Что это? — с ужасом спросила девчонка.

— О. Это наш дворец. Тут чего только не было последние двадцать лет, поэтому мне отдали его за сущие копейки. Запах только вот никак не выветривается. Но это не страшно, за полчаса принюхаешься.

Фёдор обманул девушку. За этот год, что он приобрел памятный завод, где он убегал от кальмаров, запах так и не исчез. Наоборот. Эта вонь снилась Фёдору во сне, иногда приходила по ночам, когда он стоял в очередях. Только запах моря выбивал эту смесь из головы полностью и без остатка. Хотя это ерунда. Ну воняет, ничего страшного. Зато в тепле и безопасности.

Они прошли вглубь здания, распугали местных крыс и пришли в кабинет, в котором они останавливались, когда надо было залечь на дно. Окна выходили внутрь небольшого дворика, трубы в маленькой печке уходили в вентиляционную систему. С улицы невозможно было догадаться, что внутри кто-то живет. Старая скотобойня считалась дурным местом, и одни слухи служили прекрасной защитой от бродяг. Животное тут числился сторожем, и после пары инцидентов с местной шпаной и одним слишком смелым бездомным скотобойню обходили стороной.

Животное достал у себя внутри уголек и бросил его печь для розжига. Сорока отодвинул доску, за которой остались припасы с прошлого раза. Он поднял голову и увидел, что девушка стоит в проходе и не решается зайти внутрь.

— Проходи.

Она покачала головой и стала пятиться назад. Потом развернулась и убежала. Фёдор пожал плечами и занялся расставлением и подсчетом банок консервов. Возможно, сидеть придется долго, а шнырять туда-сюда до рынка и обратно — не самая разумная идея в их ситуации.

— Животное, погляди, что там с этой идиоткой. Сейчас наружу выбежит, ее поймают, а потом и до нас доберутся.

— Боится, — сказал робот, повернув к нему свою жуткую черную физиономию с пылающими оранжевым глазами. — Ты страшный.

— А ты нет? — усмехнулся Фёдор.

— Я харизматичный.

Фёдор вздохнул и сам пошел посмотреть, куда убежала девчонка. Искать долго не пришлось, она пробежала до конца коридора и, увидев, что ее не преследуют, остановилась.

— Пойдем поедим, и спать ляжешь, — спокойно сказал ей Фёдор. — Не знаю как ты, а я чего-то устал. Что такое? Ведешь себя как хомяк, вырвавшийся из клетки.

— Кто вы? Ближе не подходите, — тихо пролепетала Анафема.

Фёдор замолчал и задумался. Этот вопрос неожиданно поставил его в тупик. И в самом деле. Кто