Книга о Граде женском - Кристина Пизанская

CII. Кристина спрашивает у дамы Праведность, правдивы ли слова мужчин, будто немногие женщины верны в любви. Ответ дамы Праведность

Продолжая беседу, я, Кристина, спросила так: «Моя госпожа, теперь оставим эти вопросы и продолжим, немного выходя за рамки нашего разговора. Весьма охотно я бы задала вам некоторые вопросы, если бы была уверена, что они не доставят вам неудовольствия, потому что предмет, о котором я бы хотела поговорить, хотя и основывается на законах природы, все же в некоторой степени далек от умеренности, свойственной Разуму».

Она мне ответила: «Моя подруга, спрашивай, о чем тебе угодно, ведь ученик, который задает вопросы учителю, не должен терпеть укора, о чем бы ни спрашивал».

«Госпожа, в мире существует естественное влечение мужчин к женщинам и женщин к мужчинам, этот закон установлен не людьми, но природной склонностью, вследствие которой они испытывают друг к другу страсть и не знают, отчего она в них зарождается. Что касается той любви, которая знакома всем и называется влюбленностью, мужчины часто говорят, что женщины, несмотря на все свои обещания, очень непостоянны, любят недостаточно сильно, притворяются и лгут, и все это происходит из легкомыслия их характера. Среди авторов, обвиняющих женщин — Овидий, который в книге Искусство любви[305] возлагает на них большую ответственность. Этот Овидий, как и другие, которые вдоволь порицают женщин по этим поводам, говорит, что женские пороки он изображает в книгах как злодеяния во имя общественного блага, чтобы предупредить мужчин об их хитростях, дабы те могли бы их избежать и береглись женщин, как прячущихся в траве змей. Будьте любезны, моя дорогая госпожа, откройте мне истину по этому поводу».

Она ответила: «Дорогая подруга, что касается их слов о том, что женщины обманщицы, не знаю, что тебе сказать, так как ты сама их достаточно опровергла, как в отношении Овидия, так и других, в твоем „Послании богу любви“[306], а также в „Сочинении о розе“[307]. Говоря то, что они делают это во имя всеобщего блага, они лгут, что я покажу тебе: всеобщим благом в стране, городе или обществе людей могут быть польза или благо, затрагивающие всех, как мужчин, так и женщин. Но то, что задумано для пользы одних, а не других, должно называться благом частным или личным, но не общественным и не всеобщим. Еще в меньшей степени это касается блага, отнятого у одних и отданного другим, и его справедливее назвать даже не личным или частным благом, а предметом, насильственно отобранным у одних на пользу других. Ведь эти авторы совершенно не обращаются к женщинам, чтобы предостеречь их от мужских козней. При том, с уверенностью могу сказать, что очень часто мужчины, притворяясь, коварно обманывают женщин. Нет никакого сомнения, что женщины также принадлежат к народу Божьему и они такие же человеческие существа, как и мужчины, того же роду и племени, поэтому также нуждаются в моральном наставлении. Из этого я заключаю, что если авторы, предупреждающие мужчин остерегаться женщин, делают так для всеобщего блага, то есть блага двух сторон, они должны также обращаться к женщинам и предостерегать их от козней мужчин. Но давай оставим этот вопрос и перейдем к следующему — что женское сердце не способно на сильную любовь. То, что женщины более постоянны в любви, чем о них говорят, я могу доказать тебе на примерах, приведя свидетельства о тех женщинах, которые любили до самой смерти. В первую очередь, я расскажу тебе о Дидоне, царице Карфагена, о чьих великих добродетелях мы уже упоминали выше, хотя ты и сама о ней говорила в своих произведениях».

CIII. О Дидоне, царице Карфагена и постоянстве женской любви

— Как уже было сказано раньше, Дидона, царица Карфагена, славно правила в своем городе, пребывала в мире и радости, когда волею случая туда приплыл Эней, бежавший из Трои после ее падения, вождь троянцев[308]. Пройдя через морские бури, утратив корабли, потеряв много товарищей и припасы, он прибыл в порт Карфагена. Эней устал бродить по морю, нуждался в отдыхе, в крове, в деньгах. Страшась, что их встретят враждебно, если они сойдут на берег без разрешения, он послал к царице людей, просить позволения войти в порт. Благородная женщина, честная и отважная, которая знала, что троянцы были самым уважаемым в то время народом, а вождь Эней происходил из царского рода Трои, не только позволила им войти в порт, но сама лично в сопровождении благородной свиты вельмож, женщин и девушек вышла встречать его на берег. Дидона приняла Энея и его спутников с большими почестями и проводила в город, где устроила в его честь и для его удовольствия большие празднества. Зачем же я тебе об этом рассказываю? Эней так приятно проводил там время и отдыхал, что мало вспоминал пережитые им злоключения. Они часто виделись с царицей, и Амур, который ловко умеет подчинять себе сердца, сделал так, что они полюбили друг друга. Но, как показали дальнейшие обстоятельства, намного сильнее была любовь Дидоны к Энею, чем его любовь к ней. Ведь несмотря на его клятву, что никакую другую женщину не возьмет и будет всегда принадлежать ей, он отправился дальше, после того как с ее помощью восстановил силы, получил от нее ласку и дары, а также отремонтированные и готовые к плаванью корабли, нагруженные богатствами и сокровищами. Она не пожалела ни сил, ни затрат на того, кому отдала свое сердце. Он же отплыл, не попрощавшись, тайно, ночью, подло и без ее ведома. Так он заплатил за ее прием, и отъезд его был таким большим горем для несчастной Дидоны, что она хотела отказаться от всяких радостей и от самой жизни. Действительно, после больших жалоб и страданий, она приказала разжечь огромный костер и бросилась в него. Другие же говорят, что она убила себя мечом Энея. Так, достойным сожаления оказался конец благородной царицы Дидоны, которая пользовалась такой славой, что превосходила в известности всех женщин своего времени.

CIV. О влюбленной Медее

— Медея, дочь царя Колхиды и обладательница обширных знаний, полюбила Ясона сильнейшей любовью[309]. Этот Ясон, греческий благородный юноша и доблестный воин, услышал, что в Колхиде, стране, где правил отец Медеи, жил волшебный золотой овен. Его