Королевы Крестовых походов - Элисон Уэйр

О жизни Алиеноры в эти ужасные месяцы известно не много. Она издала хартию, предоставив городу Ньор статус коммуны, возможно, с целью заручиться его поддержкой в борьбе с французами. Это был один из ее последних публичных актов. Продвижение Филиппа через Мэн и Анжу грозило Фонтевро изоляцией, поэтому Иоанну пришлось перебросить войска в Анжу, чтобы аббатство не оказалось отрезанным от его владений.

В конце сентября Иоанн наконец встрепенулся и попытался освободить Шато-Гайар, но был вынужден отступить, понеся тяжелый урон. В отчаянии он предпринял неумелые попытки возместить потери в Нормандии, после чего многие бароны решили, что им будет лучше под властью Франции. К этому времени Филипп продвинулся так далеко по территории герцогства, что стало ясно: Иоанну никогда не вернуть утраченное. С опозданием он осознал безнадежность своего положения, но когда Уильям Маршал посоветовал ему отказаться от борьбы, Иоанн возразил: «Кто боится, пусть бежит. Я же не убегу»339. К сожалению, воинственный героизм английского короля запоздал на несколько месяцев.

С приближением зимы Иоанн заявил о намерении отправиться в Англию, «чтобы испросить помощи и совета баронов, и обещал скоро вернуться. Однако многие, видя, что он взял с собой королеву, опасались, что [король] будет отсутствовать слишком долго». К началу декабря в руках Иоанна оставались только Руан, Шато-Гайар, полуостров Котантен, Мортен и побережье Ла-Манша, но без твердого управления эти земли погружались в анархию.

6 декабря король и королева отплыли в Портсмут. Рождество в Кентербери выдалось безрадостным, поскольку Иоанн пребывал в отчаянии из-за опасной ситуации по другую сторону Ла-Манша. Он не успел вернуться в Нормандию, когда 6 марта 1204 года после доблестного шестимесячного сопротивления неприступный, по мнению Ричарда, Шато-Гайар пал перед французами, отрезав доступ к Руану. Этот жестокий удар знаменовал конец борьбы за Нормандию. Ходили слухи, что трагическое известие ускорило смерть Алиеноры. Маловероятно, что слухи были правдивы, поскольку в «Анналах [аббатства] Фонтевро» сказано, что к тому времени Алиенора уже умерла для мира вокруг.

1 апреля 1204 года Алиенора скончалась, «как гаснет свеча под натиском ветра»340. Достигнув возраста восьмидесяти лет, она стала самой долгоживущей английской королевой Средневековья. Несмотря на яркую жизнь и громкую славу, ее смерть прошла практически незамеченной в хаосе, сопровождавшем распад Анжуйской империи.

Как она и просила в завещании от 1202 года, Алиенору похоронили в крипте аббатства Фонтевро. Рядом с могилами Генриха II, Ричарда I и Иоанны воздвигли прекрасную гробницу. В отличие от соседних надгробий многоцветная эффигия Алиеноры изображает ее при жизни, с открытыми глазами и намеком на улыбку. Она держит в руках книгу, которая указывает на благочестивые интересы. На ней надеты белая сорочка и платье-блио с золотым узором в виде диагональных крестов, с расшитой каймой на вороте и запястьях и золотой застежкой у горловины; пояс, украшенный драгоценными камнями; голубая накидка с золотыми полумесяцами, подбитая розовой тканью и скрепленная золотыми шнурами; белая лента, подвязанная вокруг подбородка; головной плат и корона. Особенно хорошо прорисованы складки одежды, под которыми угадывается реалистичная женская фигура. Скульптуру вырезали из того же известняка, что и гробницы Генриха и Ричарда. Это снова наводит на мысль, что все три надгробия заказала Алиенора. Левая кисть и книга были повторно изготовлены в XIX веке на основании рисунков 1638 года.

Подобные эффигии были редкостью, с той эпохи их сохранилось очень немного, и надгробное изображение Алиеноры является одним из лучших. К тому же это первая в истории эффигия английской королевы. Работу над статуей завершили около 1210 года, над ней трудился другой скульптор – не тот, что изготовил эффигии Генриха и Ричарда, датированные примерно 1200 годом. Было высказано предположение, что надгробие Алиеноры создал мастер, который помогал возводить трансепты Шартрского собора.

Монахини Фонтевро почтили в некрологе память покойной сестры, назвав ее образцом совершенства и той, что «осветила мир блеском королевского потомства. Она сочетала благородство происхождения с честностью праведной жизни, которую обогатила нравственным совершенством и украсила цветами добродетелей. Славой за беспримерную доброту она превзошла почти всех королев мира»341. Именно такой представлялась современникам Алиенора, достигшая почтенной старости. Хронист из аббатства Святого Максентия писал: «Эта дама не раз оскорбляла Господа, но она также многое делала, чтобы Ему угодить».

После смерти Алиеноры летописцы вспоминали о скандалах, связанных с ней, а не о мудром правлении в последние годы жизни. «Из-за чрезмерной красоты она уничтожала и калечила народы», – утверждал Матвей Парижский, хотя отдавал Алиеноре должное как «восхитительно красивой и умной даме». В другом месте он заявлял, что даже король Иоанн называл свою мать «несчастной и бесстыжей женщиной». Тем не менее факты убедительно свидетельствуют о том, что Иоанн и другие потомки Алиеноры чтили ее память. В соборах Кентербери и Руана, а также во многих святых местах ежегодно совершалась заупокойная месса в память о вознесении ее души на небеса.

Слава Алиеноры зиждется на ее поздних деяниях и роли, которую она сыграла за свою долгую жизнь на политической сцене. Лишенная возможности осуществлять власть, к которой имела способности, она вступила в свои права уже в преклонном возрасте, оберегая законность престолонаследия и пользуясь большим уважением как мудрая и дальновидная мать королевских владений. Блистая в эпоху, когда женщинам неизменно отводилась зависимая роль, Алиенора была, как проницательно заметил Ричард из Девизеса, «несравненной женщиной».

Надгробное изображение Изабеллы Ангулемской в Фонтевро

3. Из-за вас я потеряла лучшего рыцаря в мире

Алиенора не дожила до падения империи, которую они создали с Генрихом. Со смертью матери Иоанн лишился мудрого советника и защитника, который мог бы предотвратить надвигавшиеся беды. Кончина Алиеноры устранила юридические препятствия для амбиций Филиппа, поскольку многие из подданных Алиеноры немедленно перешли на сторону Франции. По словам анжуйского летописца, Иоанн был «чрезвычайно опечален» смертью матери, «очень боялся за себя» и потерял желание сражаться за Нормандию342. «Ради спасения души дражайшей матери» и в подражание указу, который она издала, освободившись из плена, он выпустил на волю всех узников.

24 июня 1204 года Руан пал под натиском французов. За исключением Нормандских островов, под властью Филиппа теперь находилась вся Нормандия, которую, по меткому замечанию Роджера Вендоверского, Иоанн потерял под одеялами брачного ложа. По сути, монарх столкнулся с почти невыполнимой задачей – сохранить целостность громоздкой империи перед лицом беспрецедентной французской агрессии. Двуличность, подозрительность и произвол короля оттолкнули от него тех, кто мог бы помочь, и лишь немногие из вассалов теперь доверяли ему. Некоторые бароны проявляли в