Последний день Страны Камыша - Patrik

чувства. Секунду назад всё было так просто: отбрось шелуху интриг и словесные кружева, и веди беседу на инстинктивно понятном языке клинка. Без компромиссов и без сожалений: умри, или будь убитой.

Но слова врага как ядовитый стилет нашли брешь в ледяной броне фатализма. Очередное испытание для её решимости посеяло в сердце смятение. Гордость и жажда мести сцепились в беспочвенной борьбе с желанием спасти от ужасной судьбы неповинных людей. Ни чем не обоснованная надежда.

— Если я соглашусь, какая судьба ждёт мою страну? — крепче стиснув рукоять меча, в очередной раз за этот слишком длинный день задала вопрос принцесса.

Казалось бы, она уже отринула слабости и до предела укрепила дух под давлением души древнего божества, но редкие осколки наивной веры в лучшее, что не успели раствориться в едких водах алого океана жестокости, настойчиво кололи сердце, не давая ступить на путь без возврата и целиком посвятить себя смерти.

— Вы же не хотите принять его предложение госпожа? Это наверняка лишь подлая уловка! — полушёпотом воскликнула Ëгири, склонившись к правому уху девушки.

Аой и не хотела. Одна мысль о том чтобы стать слугой тех, кто убил её отца и обрёк её родину на войну и страдания вызывала в ней отвращение. Но слишком тяжелы и крепки были оковы любви и ответственности, приковавшие душу девочки к обречённой стране, чтобы отмахнуться даже от зыбкого, призрачного шанса уберечь дорогих её сердцу людей. Столь тяжелы и крепки, что и божественная сила древней синигами не сумела их разорвать.

— Если ты согласишься? — переспросил Генгецу и, покачав головой, продолжил гораздо серьёзнее чем раньше, — боюсь тебя огорчить, но шиноби Киригакуре всегда выполняют свои миссии. Твоя страна — пережиток уходящей эпохи, что противится объединению тысячи островов под единой могучей властью. Судьба твоей страны предопределена и останется неизменной: каждый кто поднял оружие на слуг Повелителя Вод приговорён. Лишь для немногих я готов сделать исключение, но ты должна будешь отринуть имя своей семьи.

Ультиматум и никаких торгов, никакого пути к спасению — лишь дверца для эгоистичного трусливого побега. Глупые надежды рухнули под напором реальности. Пелена сомнений рассеялась. В голове вновь звучали слова: «Долг и судьба правителя — процветать и умирать вместе со своим народом…» Так завещал ей отец.

— Что-ж… тогда и сомнений мне испытывать не стоит… — еле слышно шепнула Аой, выдыхая, и опуская меч.

— Ты приняла верное решение девочка, — по своему понял её действия Генгецу.

— Я… отказываюсь.

Шиноби удивлённо замер: — Отказываешься? — вопрос был скорее риторическим, ведь взглянув в глаза девушки он всё прекрасно понял: — О, я понимаю… честь и гордость — уважаю. Но всё же подумай получше — я не буду тебя торопить.

С этими словами фигура противника начала расплываться и выцветать, будто размываясь сырыми порывами ветра.

— Хотя знаешь… — потёр подбородок уже полупрозрачный словно призрак мужчина, — если ты переживёшь этот день и сможешь самостоятельно убить четырёх подлецов… — заговорщически прищурившись и немного наклонившись вперёд, фантом приложил руку ко рту и что-то беззвучно шепнул, но Аой всё услышала чётко, будто ниндзя стоял в шаге от неё: — если у тебя это получится, я, так уж и быть, возьму на себя ответственность и предложу выжившим подданным своей ученицы протекторат клана Хозуки.

— Тьфу… шакал, — как только ниндзя исчез, сплюнул на землю старик Аизава, который явно не услышал последних слов, — не принимайте его бред близко к сердцу госпожа — честь для сих душегубов пустой звук, и на устах у них всегда только яд.

Аой коротко кивнула, погруженная в свои мысли. Когда ниндзя сказал, что страна будет уничтожена, она отбросила надежду, но последнее его предложение вновь обрушило на неё гору сомнений. Убить четырёх предателей и выжившие будут спасены…

Конечно, она и так собиралась убить всех вероломных князей, но вопрос в другом: примут ли спасаемые люди, милость из рук виновника происходящего?

— Столько пустых терзаний… — голос синигами, ворвавшийся в поток её мыслей, был полон осуждения, — ты же видела мои воспоминания. От бестолковых метаний нет проку. Так почему ты колеблешься?

— Я боюсь, — призналась Аой, — боюсь погубить идущих за мной людей, потерять тех, кто дорог моему сердцу. Этот страх, он грызёт меня изнутри с тех пор как я узнала о смерти отца.

— Тебе ли не знать, что смерть — это далеко не конец, и отнюдь не самое худшее, что таит мироздание, — прервала её Унохана, — ты ничего не потеряешь если примешь предложение того шиноби, даже если он окажется обманщиком.

— А как же честь? Как я смогу взглянуть в глаза отца в чистом мире если предам его заветы? Разве ты не понимаешь?

— Не обманывайся девочка, я никогда не была самураем — я всегда была убийцей. Не ищи честь на поле боя — её там нет. Сражайся без сожалений. Убей тех, кого хочешь убить и не взваливай на себя слишком много судеб — спасти каждого, не под силу даже богам.

Нельзя сказать, что внутренний диалог с синигами усмирил все душевные терзания Аой, но, по крайней мере, вернул ей возможность трезво мыслить и позволил сосредоточиться не на эмоциях, а на деле.

Тем временем ситуация на поле боя развивалась стремительно и требовала контроля. Стоило ниндзя Кири испариться, как пираты, от которых тот так небрежно отмахнулся, поняли, что высокое начальство совершенно не заботит их выживание и, отбросив любые мысли о продолжении атаки, активно начали сматывать удочки. Бросая и втаптывая в гряз тела убитых и раненых, бандиты беспорядочной толпой устремились прочь.

— Они бегут! За ними! Добьём их! В атаку! За госпожу Ашихана! Банзай! — разразились множеством голосов потрёпанные силы защитников.

— Не преследовать! — выкрикнула принцесса, попытавшись обуздать неистовый порыв, — оставайтесь на позициях!

Увы, но перекричать толпу ей не удалось, да и сам приказ запоздал: подоспевшие самураи из резервного отряда, среди которых были в основном старики и женщины уже врубились в спину отступающим врагам, наводя среди них панику, кромсая и разрезая податливую плоть. Следом за ними в погоню бросились и побросавшие позиции крестьяне, что воспряли духом от вида бегущего врага.

Без всякого строя и организации они высыпали на поле и принялись со злобной радостью колоть, колотить и рубить отставших и пропущенных самураями пиратов, не жалея ни раненых, ни пытающихся сдаться.

В наступившем хаосе, где никто никого не слушал, полностью отдавшись инстинктам, осталась лишь одна организованная группа врагов, которая не спешила бежать, спасая свою шкуру. Знакомый отряд в однотипных чёрных доспехах: вооружённые огнестрельным оружием солдаты из Страны Зла.

Построившись