Полдень XXI век 2005 № 03 - Самуил Аронович Лурье

— А чего это ты всё по два раза повторяешь? — хмуро поинтересовался колдун.

Корней прислушался к отзвуку собственной речи — и похолодел.

— Нет (нет!), — поспешил оправдаться он. — Я (я!)…

Ужаснулся — и умолк окончательно. Сволочь Дискобол! Верно говорят: с кем поведёшься…

Старый чародей озадаченно почесал кончик носа.

— Бумажка с тобой? — спросил он.

Притихший Челобийцын вручил ему текст заговора. Старый колдун водрузил очки, углубился в чтение.

— А сам ничего не перепутал?

— Нет, — буркнул Корней. — Могу наизусть…

— А ну-ка!

Ни разу не сбившись, правдоискатель злобно отбил натвердо заученную белиберду.

— Странно… — Кудесник помрачнел. — Может, ты, того… повторить забыл?

— Повторил три раза! — Раздосадованный Корней был неумолим. — И обереж — тоже три раза повторил!

— А рыбачил где?.

— За Чумахлинкой. Напротив Сызново.

Старичок прыснул.

— На! — решительно сказал он, возвращая бумажку. — Нашёл, где улов колдовать! Ничего у тебя в тех местах на заговор не пойдёт. Разве заплывыш какой…

— Почему?

— Это ж красная зона! Там рыба ещё с антирелигиозных времён ни во что не верит. Ни в сон, ни в чох, ни в вороний грай! Ни в наговоры, ни в заговоры, ни в Божью кару…

— До сих пор? — поразился Корней.

— А ты думал! Снежные люди вон на Памире по сей день, говорят, советской власти верны… Не зря ж против них американцы операцию затевают! 1:

ТАЙНА ГНЕЗДОВСКИХ КУРГАНОВ

Карамзин изобрёл только букву «ё». «X», «п» и «ж» изобрели Кирилл и Мефодий.

Венедикт Ерофеев

— Вы?! — не поверил глазам посетитель, когда Глеб Портнягин открыл ему дверь. Причём следует отметить, что невольно вырвавшееся восклицание, уйдя на пять этажей вниз, отдалось в гулком подъезде с прежним изумлением, но куда менее радостно, чем прозвучало на самом деле. Старое правило: если хотите узнать истинные чувства собеседника, вслушайтесь в эхо его голоса.

Несмотря на такое обстоятельство, суровая физиономия Глеба дрогнула и разошлась в улыбке.

— Аркашк, ты, что ли?

— Собственно… — приходя в себя, вымолвил тот. — Як Ефрему Не-хорошеву… Это здесь?

— Так ты ж у нас вроде не суеверный!

— А при чём тут…

Продолжая скалиться, Портнягин распахнул дверь ещё шире.

— Заходи давай.

Так и не уяснив, как ему себя вести, гость перешагнул порог и, озадаченно сдвинув брови, проследовал в комнату. При виде хозяина замер вторично, однако быстро овладел собою и с отменной вежливостью поздоровался, представился. Старый колдун Ефрем Нехорошее в свой черёд окинул взглядом пришельца и, кажется, остался им недоволен.

— Садись, — велел он.

Но тот по-прежнему стоял столбом, вопросительно переводя глаза с Ефрема на Глеба и обратно. Ничего не мог понять.

— А-а… — сообразил он спустя малое время. — Вы — родственники?

— Садись, — повторил колдун. И прибавил ворчливо: — Родственников нашёл… Ученик это мой.

— А мне он сказал, что на какого-то колдуна работает…

— Ну, правильно.

— Так вы что, колдун?!

— А ты к кому хотел?

— Мне вас рекомендовали, — с недоумением признался посетитель, — как лучшего баклужинского эксперта в области палеоинвективной лексики.

В комнате стало тихо. Учитель и ученик зачарованно смотрели на клиента.

— Слышь, ты… Палео… — произнёс, наконец, Ефрем, борясь с улыбкой. — А по-людски?

— Примерно так звучит тема новой моей работы, — пояснил гость. — Вот… — Он достал из папки и протянул Ефрему отпечатанные на принтере листы.

— «Сейчас, когда лишь матерные выражения напоминают нам о далеких временах матриархата…» — заглянув через плечо наставника, прочёл Глеб зачин первой фразы.

— Вона как… — с уважением произнёс кудесник и многозначительно покосился на питомца. Видал, дескать?

Визиты учёных мужей случались чуть ли не ежемесячно. К старому колдуну исследователей гнала одна и та же закавыка: всё правильно, а почему-то не работает! В прошлый раз, к примеру, нагрянула группа медиков, которых угораздило синтезировать идеальное лекарство. Исцеляет всех подряд от любой хвори. Вернее, должно было по замыслу исцелять… Что ж, не они первые! Подобно своим многочисленным предшественникам молодые энтузиасты, как попросту растолковал им Ефрем Нехорошев, не учли изначального свойства панацеи — универсальности. Вместе с больным выздоравливали и микробы.

Но с проблемами палеолингвистики, помнится, никто ещё не обращался.

— Сейчас разберёмся, — пообещал Ефрем. — А вы друг друга откуда знаете?

— Вместе клад искали, — уклончиво отозвался Аркадий.

— Ну, тот, который ты тогда на Дурман-бугре прикопал… — осклабясь, напомнил Глеб. — Заговорённый. На Тридцать три головы молодецкие…

— Чтобы самому не рисковать, меня в раскоп погнал, — скрипучим голосом наябедничал гость.

— Да ты-то чем рисковал?! — возмутился Глеб.

— Ладно, хватит вам! — буркнул колдун. — Кладоискатели… Ну так что у тебя с этим… с палео… Да не маячь ты, как надолба придорожная! Садись давай.

Кандидат филологических наук Аркадий Залуженцев опустился в потёртое гостевое кресло — и усомнился вновь. Встрёпанный старичок в туфлях и в халате мало походил на консультанта. Однако не возвращаться же! Аркадий вздохнул — и приготовился излагать.

— Как вам известно, Ефрем Поликарпович, — повёл он речь по-писаному, — табуированная лексика увеличивает свой объём в основном за счёт эвфемизмов, которые…

— Пого-одь! — выгнув по-мефистофельски брови, зычно возгласил старый чародей. — Ты мне тут эту словесную немчуру горохом не сыпь! Ещё раз услышу — выгоню на хрен… бабушку твою в тридцать три тропа табуированную вдоль и поперёк с присвистом через семь эвфемизмов в толковый словарь!..

Кандидат обомлел.

— С вашего позволения, я запишу… — пролепетал он, извлекая блокнот и гелевую ручку.

Колдун довольно хмыкнул и приосанился. Был польщён.

— Ну, запиши… — благосклонно позволил он.

— Повторите, — с благоговением попросил Аркадий.

— Нешто я помню! — оскорбился кудесник. — С нитофончиком ходи миникюрным, если памяти нет… Ладно, — смягчился он. — Давай всё по новой, только, слышь, попроще, по-человечески…

— Я попробую, — робко сказал Аркадий. — Э-э… видите ли, Ефрем Поликарпович… бывают случаи, когда браниться неприлично, но… желательно… — с запинкой начал Он. — Ну… просто нельзя иначе… Жизнь-то вокруг… сами понимаете…

— Во! — одобрил колдун. — Получается… Дальше давай!

Присевший бочком на край стола Глеб усмехнулся. Ещё бы не получилось — после пяти этажей!

— Выход один… — Аркадий почувствовал себя заметно уверенней, перестал стесняться, родная речь уже не казалась ему свидетельством дремучего невежества. — Следует смягчить выражения, то есть заменить оскорбляющую слух… э-э… часть оборота… — поспешил заранее исправиться он, заметив угрожающее движение бровей колдуна, — сходным созвучием… Но беда в том, что со временем замена тоже обретает оскорбительный смысл. И вместо одного непечатного слова мы уже имеем два…

Глеб Портнягин не выдержал и потряс головой. Хотя Аркадий силою матерного заклятья и перестал нести иностранщину, слушать его было всё