Все под контролем - Том Саттерли

проходили на другой стороне улицы, у меня начинали возникать воспоминания о Сомали. Я больше не чувствовал себя в безопасности в бронированных машинах, — не то чтобы дело было в СВУ, просто в животе образовался холодный узел, и мне пришлось заставлять себя сосредоточиться на работе.

— Не эти.

Переводчик продолжал вести нас по улице, останавливаясь у каждых ворот, чтобы рассмотреть и отвергнуть еще несколько входов. Внезапно он остановился.

— Вот они! — крикнул он, выхватил пистолет, спрятанный в куртке, и начал палить по воротам.

«Дьявол, — подумал я, — вот тебе и элемент внезапности!»

Что бы там ни задумал переводчик, которого я позже прозвал Уайаттом Терпом[47], — прозвище, которое я больше никогда не использовал, — это возымело немедленные и смертельные последствия.

На противоположной стороне улицы из генераторной выскочил бородатый иракец с АК-47, начав из него палить в небо. Оглядываясь назад, можно сказать, что он просто охранял свой генератор и пытался отпугнуть воров.

Находившиеся на другом конце улицы рейнджеры, услышав пистолетные выстрелы Уайатта Терпа, ответные выстрелы из АК-47 теперь уже мертвого охранника генератора и выстрелы из винтовок M4 моих парней, решили, что мы вступили в перестрелку, и сделали то, что они умеют делать лучше всего, — бросились в бой, как стая диких росомах.

Некогда спокойная ночь мгновенно обернулась сплошным хаосом. Рейнджеры, ведя огонь, начали двигаться в нашу сторону. Они бросали светошумовые гранаты, которые не просто взрываются, а продолжают взрываться девять раз, создавая шум разгорающегося боя.

Находившийся на пункте обеспечения операции (ПОО) сержант-майор эскадрона Крис Ф. следил за поступающими данными от разведывательного беспилотника. Благодаря БЛА над головой он мог видеть, как летят трассеры, взрываются светошумовые гранаты, как мои ребята и рейнджеры движутся навстречу друг другу, словно вступая в бой с врагом. И он услышал, как я передал по рации: «Контакт!», — команду, означавшую, что выстрелы были, но обстановка неясна. Крис сделал свою работу и вступил в бой, направив два танка и «Брэдли» в сторону нашей позиции.

Беспокоясь, что мы попадем под дружественный огонь рейнджеров, я крикнул своим ребятам, чтобы они убирались с дороги. Операторы начали перепрыгивать через стены и укрываться в домах, чтобы укрыться от случайных пуль. В их число входил и наш объект; группы, выделенные для «зачистки» этого дома, не собирались позволить перестрелке помешать им выполнить свою работу. Они подбежали к стене и вошли в дом, как планировалось. Тем временем я со своей группой управления, состоящей из медика и парашютиста-спасателя ВВС («пиджея»), заняли другой дом, где столкнулись с очень милой, очень напуганной и сонной иракской семьей.

Примерно через четыре минуты хаос прекратился, мы извинились за неудобства, причиненные нашим «хозяевам», и вернулись на улицу. Дом-объект был под контролем, а на всех задержанных надели наручники. Другая группа бросилась к генераторной, чтобы проверить, нет ли там еще вооруженных людей, но бородатый мужчина был там один. Тем временем рейнджеры организовали по периметру охранение и натянули проволоку, чтобы блокировать передвижение автотранспорта.

Примерно в это же время появились танки и БМП «Брэдли». Командир бронегруппы спросил меня, что я хочу, чтобы они делали. Я указал на пустое поле через дорогу и сказал:

— Становитесь там и примите угрожающий вид.

Когда одна из «Брэдли» покатилась вперед, она нечаянно наехала на ноги мертвого охранника генераторной и раздавила их. Что-то в произошедшем меня обеспокоило. Я не знал наверняка, спал ли этот человек в своей хибарке, и, услышав стрельбу, вышел на улицу, паля из АК-47, чтобы отпугнуть грабителей, или же он намеревался напасть на американцев, но склонялся к тому, что он был просто бедным человеком, выполнявшим свою работу и оказавшимся не в том месте и не в то время.

Из уважения к погибшему я решил оттащить его на улицу, чтобы его тело больше не страдало, поэтому схватил его за руки и вытащил на проезжую часть.

Примерно в это же время из дома, к которому я притащил тело, вышла женщина, одетая в традиционный черный хиджаб на голове и длинное черное платье, а за ней топал мальчик лет десяти на вид. Взглянув на окровавленный, изуродованный труп, она бросилась к нему и принялась кричать и выть во всю мощь своих легких.

Сбитый с толку и сильно напуганный, мальчик прижался к спине матери, в ужасе глядя на меня. Было два часа ночи, его окружали страшные люди в очках ночного видения, которые, должно быть, выглядели как чудовища, один из них навис над ним, пока его мама кричала и сжимала в руках окровавленный труп, лежащий на подъездной дорожке.

В тот момент я понял, что ненароком затащил мужчину на его собственную территорию — прямо к его жене и ребенку. Случившееся потрясло меня. Я увидел там своего собственного сына, обнимающего свою маму. К крикам женщины присоединились крики другой матери, годом ранее рыдавшей над телом своего погибшего сына-подростка, и вопли моего командира эскадрона Гэри Эйча, лежавшего на спине возле ангара в Сомали, с перебитыми осколками ногами. Я не знал, что из этого было реальностью, а что просто моим личным адом.

Я отвернулся со слезами на глазах, но, к счастью, за моими очками их никто не мог увидеть. Мне нельзя было сломаться или проявить слабость, поэтому я перешел на юмор.

— Если он не был повстанцем раньше, то стал им теперь, — сострил я с одним из других парней.

Это был Ирак. Мы были на войне. Я подписался на это. По дороге на базу я сообщил армейскому офицеру, «владельцу боевого пространства», о случившемся, чтобы он извинился перед местным старостой и заплатил женщине за ее потерю.

И снова я ушел с женским горем, отдававшимся эхом по темной улице и в коридорах моего сознания. Я знал, что этот звук поселится среди других моих призраков и демонов. Я доложил о том, что «все под контролем», но впервые с тех пор, как поступил на воинскую службу, мне захотелось начать зарабатывать на жизнь чем-то другим.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Сентябрь 2004 г.

Юсуфия, Ирак

Над домом на окраине Багдада в темноте завис «Черный ястреб», а восемнадцать операторов Подразделения спускались по тросовым системам на крышу. Когда крайний человек приземлился и присоединился к остальным, огонь из стрелкового оружия, которому подвергались мой отряд и вертолеты с момента нашего прибытия несколькими минутами ранее, усилился.

Руководя штурмом с поля в тридцати метрах к северу от объекта операции, я наблюдал в очки ночного видения, как «борта» начали набирать высоту и удаляться.