Все под контролем - Том Саттерли

Я также сообщил ему, что, по моему мнению, находится достаточно близко, чтобы представлять угрозу. Таким образом, я мог выполнять свою работу, а он — свою, не переспрашивая меня каждый раз.

Это было самое подходящее время, чтобы отправить поисковую группу обратно к последнему известному месту нахождения пропавшего оператора. Чуть позже они доложили, что нашли его, и с ним все в порядке.

На самом деле, если бы не тяжелая ситуация с тяжелораненым, которого нужно было погрузить на вертолет, ожидавшего разрешения на посадку, их сообщение могло бы вызвать улыбку. Они обнаружили пропавшего человека в поле, разговаривающего с коровами. Да, с коровами. Судя по всему, он был «не в себе», но причины этого пока были неизвестны.

Вскоре его перевели в дом, где его усадили и дали воды. Боец разговаривал так, словно у него был тяжелый случай обезвоживания, которое может вызвать галлюцинации и «спутанность сознания». Он определенно был в замешательстве, но у меня не было времени спрашивать, почему он решил, что коровы могут оценить его переговорные навыки в разгар перестрелки. Я собирался отправить его на санитарном рейсе вместе с Кевином.

Поскольку все были учтены, а наличие ганшипа AC-130 позволило устранить любые возможные угрозы, которые могли возникнуть, я подумал, что нам остается только ждать, когда прилетит санитарный вертолет и вывезет двух моих раненых. Затем еще немного подождать, пока «Черные ястребы» вернутся и доставят нас и наших пленников на базу.

Обычно сбитый вертолет уничтожали, чтобы он не попал в руки врага. Но когда я обратился к командиру эскадрона с просьбой прислать «Черные ястребы» и вывезти нас, мне ответили, что нам придется подождать — к нам отправляют группу ДАРТ. Я никогда о такой не слышал, и мне пришлось переспросить, что это такое.

Мне сказали, что ДАРТ означает «Группа по эвакуации сбитых вертолетов»[50],которая включает в себя летчиков-испытателей, которые оценят повреждения вертолета, слетают в Багдад за необходимыми запчастями, затем вернутся, починят его и вылетят. Тем временем мой отряд и рейнджеры должны были оставаться на месте и защищать сбитый летательный аппарат. Я оторвался от рации и выругался. Было понятно, что начальство хочет выяснить, можно ли спасти вертолет, ведь он стоил кучу денег, но все равно мне это не нравилось.

Вместо того чтобы вернуться в относительную безопасность «Зеленой зоны», нам предстояло провести ночь во враждебном районе, жители которого еще несколько минут назад пытались нас пристрелить. Я корил себя за один из уроков Могадишо, о котором я забыл.

Со времен Сомали я больше никогда не отправлялся на боевую задачу без очков ночного видения и настаивал на том, чтобы мои люди тоже их брали. И неважно, что это была часовая операция, проводившаяся утром.

Однако в этот раз я не подумал взять с собой запас воды. В доме воды не оказалось, и у нас было только то, что мы носили с собой во флягах. Меня уже мучила жажда, было трудно глотать, и я знал, что ребятам, которые бегали вокруг, наверняка еще хуже. Кроме того, если плохие парни перегруппируются и предпримут ночью какое-нибудь крупное нападение, нам может не хватить патронов.

Стало еще хуже. Из штаба сообщили, что к Юсуфии отправлены два танка и «Хаммер», но им потребуется около трех часов, чтобы добраться до населенного пункта. Нас ждала долгая ночь.

Сон ускользал от меня. Сбылись мои худшие опасения: один из моих парней был тяжело ранен, и ему требовалась скорейшая медицинская помощь. Я постоянно прокручивал в голове, что можно было бы сделать по-другому, чтобы исход оказался иным.

Стоя той ночью под звездным иракским небом в окружении призраков и голосов, некоторые из которых кричали, некоторые шептали, я выкурил огромное количество сигарет. Я размышлял о Могадишо и потерянных жизнях, о других операциях и о том, что они могли пойти ужасно плохо, а также обо всем, что происходило в Ираке.

Наконец прибыли наши «Черные ястребы», и через двадцать минут мы вернулись на базу. Я отправился в Центр боевого управления, чтобы посмотреть, как AC-130 уничтожает обнаруженную рядом с домом машину, начиненную старыми ракетами и взрывчаткой. Взрыв сравнял дом с землей и, вероятно, убил всех, кто в нем находился.

Затем мы провели разбор проведенной операции и проанализировали все, что произошло, включая то, что случилось с Кевином. Что мы сделали правильно? Что мы сделали неправильно, включая приближение к плохому парню с гранатой?

Что же касается оператора, который был в поле и разговаривал с коровами, то судя по всему, у него случился срыв, вызванный слишком большой дозой «Амбиена» в сочетании со слишком большим количеством энергетических напитков и таблеток, которые мы все принимали, чтобы не заснуть. После нескольких дней отдыха он должен был поправиться.

Однако после того как я осмотрел его комнату и нашел все таблетки, меня осенило: мы все были зависимы — от таблеток, от энергетических напитков, от образа жизни, от цикла ярости и ненависти. Я делал все возможное, чтобы защитить своих ребят от врага, не понимая, что иногда врагом были мы сами.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Октябрь 2004 г.

Фаллуджа, Ирак

Мы возвращались с операции, когда неожиданно натолкнулись на блокпост, оборудованный из пятидесятипятигаллонных бочек, установленных прямо посреди равностороннего перекрестка. Пламя, вырывающееся из бочек, лишь частично освещало восьмерых мужчин с автоматами АК-47, сгрудившихся вокруг них.

Когда мы замедлили ход, они приблизились, направив стволы на нас четверых, сидевших в седане BMW. Люди были одеты как типичные иракцы — в таубы и шемаги, которыми они обмотали свои лица. Мы никак не могли понять, кто они — иракские полицейские или военные, террористы «Аль-Каиды» или обычные преступники, желающие нас ограбить.

— Будь готов идти на таран и уходить, — сказал я водителю со своего места на заднем сиденье. Не было необходимости говорить ему это — будучи оператором Подразделения, он и так знал, что делать в такой ситуации. Но мне стало легче от того, что я произнес это вслух, поправляя винтовку так, чтобы ее ствол был направлен из темного тонированного окна на человека, приближавшегося к моей двери. Это те моменты, когда решения, принятые за доли секунды, требуют слишком много времени. Они остаются на всю жизнь, и воспоминания о них тоже.

Хорошей новостью было то, что где-то позади нас находилась колонна бронетехники и остальная часть моего отряда. Плохая новость заключалась в том, что их еще не