Сталинский рейд - Сидор Артемьевич Ковпак

В Лоеве у немцев были склады. Мы созвали к ним население, стали раздавать продовольствие, промтовары, давали каждому столько, сколько он мог унести, и не отказывали, если человек приходил второй раз.

Вслед за нами к Днепру подошло партизанское соединение Сабурова. Уже зима набирала силы, морозило все крепче. Мы опасались, что еще день-другой – и Днепр прихватит ледком, тогда на лодках не поплывешь, а между тем немцы уже надвигались со всех сторон.

Бывает так: нависают тучи, черные, грозовые, воздух становится невероятно тяжелым, давит на сердце, дышать трудно, ждешь – сейчас разразится страшная гроза, но нет – ветер уносит тучи, кружит их, и только вдали погромыхивает, молнии блещут. Вроде этого было и в Лоеве. Думали мы – не пустят нас немцы на Правобережье без сильного боя, ударит гром; но гроза так и не собралась. Погромыхало, посверкало вокруг, на заставах, и этим обошлось.

Вечером 10 ноября наше партизанское соединение, сосредоточившись на правом берегу Днепра, двинулось дальше по маршруту своего рейда.

Наш путь лежал Полесьем в район Олевска, откуда мы должны были нанести удар по важнейшему на Правобережье железнодорожному узлу – Сарны. Для того чтобы войти в этот район, предстояло переправиться еще через Припять.

Быстрота продвижения имела сейчас решающее значение. Выход крупной партизанской массы на правый берег Днепра заставил немецких оккупантов забить тревогу. Надо было проскочить через Припять раньше, чем немцы сумеют сосредоточить против нас крупные силы.

Мы вышли к Припяти 18 ноября. По пути взорвали мост на железной дороге Гомель – Калинковичи, уничтожили путевое хозяйство станции Демихи и несколько тысяч метров телефонной связи.

Припять уже замерзла, но ледяной покров был еще очень неустойчивый, толщиной всего в 5—10 сантиметров. У села Юровичи, куда отряды вышли для переправы, лед лежал между промоинами полосой от одного берега к другому, как наплавной мост. Местные жители сказали, что пока еще никто не решался переезжать реку по льду. Неподалеку в большой, во всю ширину реки, промоине стоял паром. Мы стали переправлять на нем артиллерию, а людей и обозы решили попытаться переправить по льду, чтобы успеть ускользнуть от немцев, которые уже наседали на наши тыловые заставы.

Спустили на лед одну подводу, и проба показала, что если переправа будет происходить в полном порядке с соблюдением дистанции между бойцами и подводами в 10—15 метров, то лед может выдержать. Но выдержат ли люди, сохранят ли необходимую дистанцию? Это требовало большого хладнокровия, так как противник уже наседал на арьергард.

Путивльский отряд переправился по тонкому колеблющемуся ледяному мосту без каких-либо осложнений. Потом положение ухудшилось – вода выступила из промоин и начала растекаться по льду. К тому же батальон противника, прибывший на автомашинах в район переправы, пошел в наступление. Немцы атаковали Глуховский отряд, стоявший заставой в поселке Большие Водовичи. Однако порядок переправы не был нарушен, положенная дистанция попрежнему строго соблюдалась. В то время как часть Глуховского отряда переправлялась, остальные группы огнем из пулеметов и минометов заставили противника залечь. Кролевецкий отряд, ожидавший своей очереди на переправу, пошел в контратаку и ударом во фланг обратил врага в бегство.

Последние группы партизан форсировали Припять уже ночью по льду, залитому водой. Все обошлось благополучно, если не считать маленькой неприятности с волами, которых никак нельзя было заставить соблюдать необходимую дистанцию. Несколько сгрудившихся животных провалилось в воду. Но это произошло недалеко от берега, и волы все-таки выбрались на сушу.

В Полесье о партизанах складывались легенды. Наша переправа через Припять тоже вскоре стала легендой. Эту легенду о чудесном ледовом мосте мы слышали потом не раз. Старики рассказывали, будто бы дело было летом. Немцы большими силами, с танками навалились на партизан, прижали их к Припяти, хотели потопить. Партизаны думали, как им переправиться на тот берег, не было у них ни лодок, ни плотов, а река широкая, глубокая – и вдруг смотрят они и не верят своим глазам: солнце печет, жара, а на Припяти лед появился, с одного берега на другой ледяная дорога идет. Попробовали ступить – лед крепкий, как в самые лютые морозы, не трещит, не гнется. Перешли партизаны на тот берег, и когда последний боец ступил на землю, ледовый мост тотчас растаял, будто и не было его.

В глуши Полесья

Мы вышли в рейд из Брянских лесов на Правобережье с мыслью, подсказанной приказом Сталина, что недалеко уже то время, когда наступит коренной перелом в ходе войны. Всех нас очень воодушевляло сознание того, что в выполнении гениального замысла Сталина и мы, украинские партизаны, должны будем сыграть свою роль. И вот это время наступило.

Как раз в те дни, когда партизанское соединение вышло в район Олевска, на границу Украины и Белоруссии, и подрывники отправились к Сарнам для взрыва железнодорожных мостов на реках Горынь и Случь, наши радисты приняли весть из Москвы о переходе Красной Армии в решительное наступление под Сталинградом. Наш удар в глубоком тылу немцев по их важнейшим коммуникациям наносился одновременно с ударом Красной Армии на решающем участке фронта. Вот оно, сталинское предвидение! В район Олевск – Сарны мы были нацелены Сталиным еще в конце августа, когда он принял нас в Кремле. Теперь – конец ноября. Значит то, что происходит сейчас, было во всех деталях предусмотрено Сталиным почти три месяца назад!

Здесь, в глуши Полесья, мы боролись в тесном взаимодействии с Красной Армией, чувствовали себя частицей войск Сталинградского и Юго-Западного фронтов, перешедших в наступление. Нужно ли говорить, как это поднимало дух наших бойцов и командиров!

Опять Григорий Иванович Базима со своим помощником Васей Войцеховичем раскладывают в штабе карту, на которой Волга, Дон, опять мы собираемся вокруг этой карты, старики надевают очки и ищут населенные пункты, названные в последней сводке, но думы у нас уже совсем другие. Раньше нас все тревожило, что фронт далеко, мы все измеряли расстояние до него, а сейчас смотришь на те же пункты, на Волгу, Дон и думаешь: какие масштабы! —вот ведь и там, под Сталинградом, и здесь, в Полесье, на фронте и в глубоком немецком тылу, борьба идет по единому плану – как все накрепко связано в один узел! Смотришь на карту – вспоминаешь Сталина, его беседу с нами в Кремле. Тогда, может быть, только он один все видел, все понимал, все предусматривал, а теперь перед всеми нами начинает вырисовываться его замысел.

Да, наступил праздник на нашей