Жизнь Пушкина, рассказанная им самим и его современниками - Коллектив авторов

Твой друг, блаженством упоенный,

Забыл и труд уединенный,

И звуки лиры дорогой.

От гармонической забавы

Я, негой упоен, отвык…

Дышу тобой – и гордой славы

Невнятен мне призывный клик!

Меня покинул тайный гений

И вымыслов, и сладких дум;

Любовь и жажда наслаждений

Одни преследуют мой ум.

Но ты велишь, но ты любила

Рассказы прежние мои,

Преданья славы и любви;

Мой богатырь, моя Людмила,

Владимир, ведьма, Черномор,

И Финна верные печали

Твое мечтанье занимали;

Ты, слушая мой легкий вздор,

С улыбкой иногда дремала;

Но иногда свой нежный взор

Нежнее на певца бросала…

Решусь; влюбленный говорун,

Касаюсь вновь ленивых струн;

Сажусь у ног твоих и снова

Бренчу про витязя младого.

Песнь шестая

Так, мира житель равнодушный,

На лоне праздной тишины

Я славил лирою послушной

Преданья темной старины.

Я пел – и забывал обиды

Слепого счастья и врагов,

Измены ветреной Дориды

И сплетни шумные глупцов.

На крыльях вымысла носимый,

Ум улетал за край земной;

И между тем грозы незримой

Сбиралась туча надо мной!..

Я погибал… Святой хранитель

Первоначальных, бурных дней,

О дружба, нежный утешитель

Болезненной души моей!

Ты умолила непогоду;

Ты сердцу возвратила мир;

Ты сохранила мне свободу,

Кипящей младости кумир! ‹…›

Эпилог.

1817–1820

ИЗ РАННИХ РЕДАКЦИЙ

Как я люблю мою княжну,

Мою прекрасную Людмилу,

В печалях сердца тишину,

Невинной страсти огнь и силу,

Затеи, ветреность, покой,

Улыбку сквозь немые слезы…

И с этим юности златой

Все нежны прелести, все розы!..

Бог весть, увижу ль наконец

Моей Людмилы образец!

К ней вечно сердцем улетаю…

Но с нетерпеньем ожидаю

Судьбой сужденной мне княжны

(Подруги милой, не жены,

Жены я вовсе не желаю).

Но вы, Людмилы наших дней,

Поверьте совести моей,

Душой открытой вам желаю

Такого точно жениха,

Какого здесь изображаю

По воле легкого стиха…

Песнь пятая

32

ИЗ КРИТИЧЕСКИХ ОТЗЫВОВ О «РУСЛАНЕ И ЛЮДМИЛЕ»

I

Возможно ли просвещенному, или хоть немного сведущему человеку терпеть, когда ему предлагают новую поэму, писанную в подражание Еруслану Лазаревичу? Извольте же заглянуть в 15 и 16 № Сына Отечества. Там неизвестный пиит на образчик выставляет нам отрывок из поэмы своей Людмила и Руслан (не Еруслан ли. Не знаю, что будет содержать целая поэма; но образчик хоть кого выведет из терпения. Пиит оживляет мужичка сам с ноготь, а борода с локоть, придает ему еще бесконечные усы, показывает нам ведьму, шапочку невидимку и проч. Но вот что всего драгоценнее: Руслан наезжает в поле на побитую рать, видит богатырскую голову, под которою лежит меч-кладенец; голова с ним разглагольствует, сражается… Живо помню, как все это, бывало, я слушал от няньки моей; теперь на старости сподобился вновь то же самое услышать от поэтов нынешнего времени!.. Для большей точности или чтобы лучше выразить всю прелесть старинного нашего песнословия, поэт и в выражениях уподобился Ерусланову рассказчику, например:

… Шутите вы со мною –

Всех удавлю вас бородою!..

Каково? –

… Объехал голову кругом

И стал пред носом молчаливо.

Щекотит ноздри копием…

Картина, достойная Кирши Данилова! Далее: чихнула голова, за нею и эхо чихает… Вот что говорит рыцарь:

Я еду, еду, не свищу,

А как наеду, не спущу…

Потом витязь ударяет голову в щеку тяжкой рукавицей… Но увольте меня от подробностей, и позвольте спросить: если бы в Московское благородное собрание как-нибудь втерся (предполагаю невозможное возможным) гость с бородою, в армяке, в лаптях, и закричал бы зычным голосом: здорово, ребята'. Неужели бы стали таким проказником любоваться? ‹…›

Житель Бутырской слободы (Бутырский старец).

Вестник Европы. 1820, июнь

II

Это Шемякин суд! – Выражение: эхо чихает очень затруднило Бутырских жителей; вообще же должно заметить, что они не скоро находят смысл выражений истинно стихотворных. Старику не нравится выражение Руслана:

Я еду, еду, не свищу,

А как наеду, не спущу!

Что же скажет он о Богдановиче, у которого Греческая (!!!) Царевна плачет как дура, едет на щуке шегардой, называет дракона змеем Горыничем, чудом-юдом и проч.?.. Еще бы можно более поговорить о просвещении Бутырских жителей, но я боюсь утомить ваших читателей ‹…›

«… евъ». К издателю «Сына отечества».

– Сын отечества.

1820, ч. 63, № 31

III

От чудесного и характеров существ сверхъестественных перейдем к характерам героев, в Поэме действующих. И в этой части, одной из труднейших, молодой Стихотворец наш торжествует. Конечно, в маленькой Поэме его только шесть лиц: Руслан, Людмила, Владимир, Рогдай, Ратмир и Фарлаф; конечно, легче отделать и выдержать шесть характеров, нежели двадцать; зато славнее для Поэта изобразить шесть характеров хорошо, нежели пятьдесят дурно. Он остерегся от легкого, но сухого и холодного, способа познакомить читателей с своими героями, изображая их портреты и силуэты, как делает Тацит в Истории, Вольтер в Поэме. Он помнит, что ни Гомер, ни Виргилий не рисовали их, и, по следам своих великих учителей, умел выставить героев в действии, показать их образ мыслей в речах, дать каждому особенную, ему только приличную физиономию, которая против воли обнаруживается в решительные минуты опасности, несчастия, сильной страсти. Герои Пушкина не выходят из натуры, действуют прилично, ровно, не похоже один на другого, но согласно с их особенным характером. Характеры их от начала до конца выдержаны. ‹…›

В слоге юного поэта, уже теперь занимающего почтенное место между первоклассными отечественными нашими писателями, видна верная рука, водимая вкусом: нет ничего неясного, неопределенного, запутанного, тяжелого. Почти везде точность выражений, с разборчивостью поставленных; стихи, пленяющие легкостью, свежестью, простотою и сладостью, кажется, что они не стоили никакой работы, а сами собой скатывались с лебединого пера нашего поэта. Он никогда не прибегает к натянутым, холодным риторическим фигурам, сим сокровищам писателей без дарования, которые, не находя в душе своей потребного жара для оживотворения их мертвых произведений, поневоле прибегают к сим неестественным украшениям и блестящим безделкам. ‹…›

А. Ф. Воейков. Разбор поэмы: Руслан и Людмила.

– Сын отечества.

1820, ч. 64, № 35, 36

IV

Вы разбирали одно из лучших произведений Литературы сего года; позвольте вас попросить объяснить некоторые места, о которых вы ничего не говорите. Я уверен, что вы возьмете на себя труд отвечать на мои вопросы. Начнем с первой Песни. ‹…›

Зачем Финн дожидался Руслана? Зачем он рассказывает Руслану свою историю, и как может Руслан в таком несчастном положении с жадностию внимать рассказы (или по-русски рассказам) старца?

Зачем Руслан присвистывает, отправляясь в путь; показывает ли это огорченного человека? Зачем Фарлаф с своею трусостью поехал искать Людмилы? Иные скажут: затем, чтобы упасть в грязный ров. ‹…›

Зачем маленький карло с большою бородою (что между прочим, совсем не забавно) приходил к Людмиле? Как Людмиле пришла в голову странная мысль схватить с колдуна шапку (впрочем, в испуге чего не наделаешь?) и как колдун позволил ей это сделать? Каким образом Руслан бросил Рогдая, как ребенка, в воду, когда

Они схватились на конях;

………………………………………

Их члены злобой съединенны;

Объяты молча,