Щегол 1-11 - Василий Горъ

Кровь смывала порядка пятидесяти минут, то скрипя зубами, то глухо матерясь. Потом взялась за ботинки. А когда оценила состояние комбеза, аж застонала от отчаяния и… заявила, что пойдет дальше голой, ибо нормально отстирать свое шмотье без химии однозначно не сможет.

Сменной одежды не было и у меня. Зато нашлись новые носки, трусы, футболка и артефактная накидка с рюкзака. Поэтому обошлось без экстрима — Ольга облачилась во все вышеперечисленное, активировала отвод глаз и… предложила понести рюкзак, дабы мне — единственной боеспособной единице «команды» — было удобнее реагировать на атаки местной живности.

Не будь у девушки сломаны ребра, я бы, пожалуй, согласился — при росте за метр восемьдесят она весила килограммов семьдесят пять и явно не чуралась тренировок с железом, а рюкзак весил от силы килограммов тридцать. Но травмы меняли все, так что я отказался, без особого труда нашел брошенный след и двинулся по нему первым.

Следующие часов шесть-семь нам ворожили боги — меня, двигавшегося без невидимости, заметила только молоденькая рысь и погибла смертью храбрых, не продавив марево даже на четверть. А потом спереди потянуло ароматом горелого мяса, и я дал команду тормозить. Рюкзак заныкал на высоченном дубе, потом с огромнейшим трудом убедил Кольцову дать мне возможность сходить на разведку в гордом одиночестве, вышел из ее поля зрения и, наконец, закосил под нормального скрытника.

К «клону» заимки Докукиных, только меньших размеров и стоящей не на берегу Еланки, а возле небольшого озерца, вышел минут через восемь-десять. Обошел забор по незамкнутому кругу, нашел проход к какому-то сараю, прокрался по нему к воротам, приник к щели между неплотно прикрытыми створками и, насмотревшись на покосившийся дом из местного «сырья», прохудившуюся крышу и окна, прикрытые мощными ставнями из-за отсутствия стекол, пришел к напрашивавшемуся выводу — это владение было заброшено как минимум лет десять тому назад, а значит, Юдин и его присные были обычной шайкой, а не слугами какого-либо дворянского рода. Потом перевел взгляд на небольшую беседку, возле которой стояло что-то вроде стационарного мангала, понял, что обитатели этого домика забыли на нем шампуры с мясом, вслушался в рычание и визги, вгляделся в темное пятно, за которое грызлось мелкое зверье, и невольно сглотнул: это был труп. Судя по толстой косе, изредка слабо подергивавшейся из стороны в сторону — девичий!

Уже через минуту я стоял возле двери в баню, судя по лужам и следам босых ног, накануне использованной по назначению, и мысленно уговаривал себя не делать глупостей. Но получалось из рук вон плохо: перед внутренним взором висела картинка, замеченная по дороге — растерзанное тело девчонки лет семнадцати и окровавленные морды дикой кошки, двух барсуков, четырех хорьков и пары-тройки ласк. Пришлось обновлять просветление. Зато с ним пришлось воевать с диким желанием нарубить в лесу кучу кольев, подпереть ими двери и ставни всех построек и сжечь банду к чертовой матери. Но девичий труп был только один, поэтому в какой-то момент я все-таки взял себя в руки и… внаглую дернул на себя рассохшуюся створку. С чего это вдруг? Да сообразил, что видел не только труп, но и десяток пустых бутылок из-под спиртного, а значит, перепившиеся уроды наверняка мотаются по нужде на автопилоте.

Через предбанник прошел, пошатываясь, как мертвецкий пьяный алкаш и задыхаясь от кошмарнейшего смрада. А когда оказался в комнате отдыха и оценил боеспособность пяти жутко храпящих и страшно воняющих перегаром скотов, спящих там, где их срубило переизбытком алкоголя, потянулся, было, к своему ножу. Но, вовремя сообразив, что убивать сподручнее артефактным, вооружился им. И не ошибся — здоровяки заметно крупнее меня отправлялись в края вечной охоты с одного тычка, не успевая даже квакнуть.

Прирезав эту компанию, бесшумно прокрался в душевую, пахнущую блевотиной и нечистотами, не нашел ни души, потом заглянул в парилку и мысленно взвыл — на полу перед нижней полкой валялось тело еще одной девчонки. Судя по синюшным пятнам на шее, задушенной либо во время, либо после насилия!

Как выбирался наружу, откровенно говоря, не помню — этот промежуток времени почему-то стерся из памяти. Зато помню, как ушел в рывок, заметив тело, стоящее на крыльце и мочащееся во двор, как всадил ледяную иглу в раззявленную пасть во время богатырского зевка и как ловил без пяти минут труп, чтобы не дать ему упасть и чем-нибудь загреметь. Само собой, запомнил и следующие действия: шаг в «серую» темноту прихожей, плавное смещение в сторону с дверного порога страшно захламленной гостиной, скоростную оценку диспозиции, еще один рывок и тычок артефактным ножом в левый, все еще закрытый глаз ублюдка, только-только приподнявшегося на локте. Потом прирезал, как свиней, всех спящих в том помещении, приблизительно в том же стиле отправил к предкам всех остальных бандитов, обретавшихся на первом этаже, и незримой тенью взлетел на второй.

Последнюю девчонку, похищенную из Михнево, обнаружил в хозяйской спальне. И при виде ее бездыханного тела, лежащего в луже крови, привычная программа действий дала сбой — вместо того, чтобы перехватить глотку скота, сладко спящего возле окна на изрядно покосившейся кровати, аккуратно застеленной белоснежным шелковым бельем, я вложился в удар в затылок, перевернул отключившееся тело на спину и всадил клинок в проекцию ядра.

Лишив предводителя банды возможности пользоваться магией, в очень хорошем темпе перебил ему ключицы, затем перерезал связки над коленями и на всякий случай заткнул рот уголком простыни. Тут уродец пришел в себя и попытался что-то промычать, но я пребывал в дичайшем бешенстве, поэтому сбросил его на пол, мощнейшими пинками по корпусу подкатил к ногам его жертвы, вскрывшей себе вены каким-то стёклышком, и прервал затянувшееся молчание:

— Смотри на нее, уродец, и предвкушай скорую казнь. А я ненадолго отлучусь и приведу очень мотивированного палача…

Глава 28

10 октября 2512 по ЕГК.

…За обмыванием девичьих тел Дмитрий Егорович Юдин наблюдал, что называется, из первого ряда, сидя на плохо оструганном колу метрах в сорока от кромки воды. Потом поприсутствовал при одевании Инны Кольцовой и подружек в свежепостиранные трофейные комбезы, при выкапывании могил и при сбивании самодельных гробов из досок пола, позаимствованных мною в одной из спален. Ну и, конечно же, во все глаза смотрел за похоронами. А что ему оставалось делать, если веки Ольга Ивановна отрезала в самом начале воздаяния, крутить головой не получалось из-за репшнура, притягивавшего ее к