Гарри Поттер и чемпион чемпионов - DriftWood1965

Глядя на родителей Гермионы, он понял, что до этого момента не помнил, насколько большим был мистер Грейнджер. В такой ситуации любой человек казался бы в три раза выше, чем обычно, и в четыре раза страшнее. Он вспомнил, что переписка, которой он с Грейнджерами обменялся на Рождество, касательно подарка для Гермионы, была приятной, но сейчас все было по-другому. На этот раз он был на таком расстоянии, когда его легко можно убить. Гарри рассмеялся от мысли, что отец Джинни, по крайней мере, выглядел гораздо менее внушительно. Опять же, злая Гермиона может быть очень, очень страшной — должна же была она откуда-то получить это. Он заставил себя перестать нервничать и убедился, что поддерживает зрительный контакт с ними двумя.

— Мам...пап, вы же помните Гарри, не так ли? — начала Гермиона.

— Конечно, дорогая. Здравствуй Гарри, я — Джин, Джин Грейнджер.

— А я — Ричард, — сказал мистер Грейнджер и протянул руку.

Как и все отцы, которым представляют парней своих дочерей, он осмотрел мальчика с головы до пят, выискивая какой-либо недостаток, который даст основание предположить, что парень недостоин привязанности его девочки. Когда Гарри пожал его руку, Ричард убедился, что рукопожатие вышло достаточно крепким, чтобы подчеркнуть молчаливое послание — «сделаешь больно моей дочери — больно будет тебе».

— Миссис Грейнджер, мистер Грейнджер. Приятно с вами познакомиться, — сказал Гарри, кивая каждому. — Э...и спасибо за помощь на Рождество.

— О, всегда пожалуйста, Гарри, но никаких мистеров и миссис. Пожалуйста, Джин и Ричард.

Она с кривой усмешкой повернулась к дочери.

— Или он должен, забегая вперед, называть нас мамой и папой?

— МАМ! — Гермиона покраснела, но заулыбалась, когда вспомнила об их разговоре на Рождество.

— Ну, не похоже чтобы мы совсем его не знали. Твои письма за последние три года в основном были про этого молодого человека.

Это заставило их дочь покраснеть еще больше.

— Мы были удивлены, когда эта красивая сова доставила от Гарри сообщение о рождественском подарке и Святочном бале, и о том, что он хочет достать что-то особенное для своей девушки.

Так как Гермиона продолжала краснеть, Гарри обнял ее за талию.

— Все в порядке, Миона. Говорю тебе — относительно этого — все нормально. Я люблю тебя.

Брови старших Грейнжеров поползли вверх, и они посмотрели друг на друга при упоминании этого слова на букву «Л». Не само слово, но что-то в его взгляде, когда он его произнес, и та искренность, с которой они прозвучали. Когда Гермиона повернулась и в поисках утешения обняла Гарри, они поняли, что это определенно большее, чем просто школьное увлечение. Шутки в сторону — они оба почувствовали, что через несколько лет этот молодой человек будет называть их мама и папа.

— А теперь серьезно. Как вы двое сюда попали? Вы воспользовались тем автобусом, которым, ты говорила, раньше пользовался Гарри?

— Это автобус «Ночной рыцарь», мам, — нет, мы нашли кое-что получше. На самом деле, оно сейчас ждет на заднем дворе.

Гермиона снова открыла дверь и позвала.

— Добби!

Маленький эльф торопливо прошмыгнул на кухню и остановился, увидев Грейнджеров. Гермиона начала процедуру представления.

— Мама, папа, это Добби и он домовой эльф.

Сначала при виде маленького эльфа Грейнджеры были шокированы. Гермиона упоминала о них в нескольких письмах, включая громкие слова о эльфийском рабстве в начале года. Тогда они оба решили, что не достаточно разбираются в теме, чтобы вникать в это, пока их дочь не привела его.

— Здравствуй, Добби, — сказала Джин.

— Добби счастлив встретить родителей Гарри Поттеровой мисс Грейнджи, — ответил Добби.

Миссис Грейнджер вопросительно посмотрела на дочь, которая в ответ улыбнулась.

— Ну, присаживайся и устраивайся поудобнее, Добби.

Маленький эльф незамедлительно забормотал.

— Обращаются с Добби как с равным. Семья Грейнджи великого Гарри Поттера..., — остаток речи исказился, когда на глазах Добби выступили слезы.

— Ты наш друг, Добби, — возразил Гарри, — конечно, мы равны.

Спустя некоторое время Добби аппарировал в Малфой-мэнор, заверив Гарри, что услышит, когда тот позовет в обратный путь. Они провели следующую пару часов, знакомясь друг с другом, но когда немного позже мистер Грейнджер позвал Гарри в свой кабинет, тот снова занервничал.

После того, как Ричард налил себе стакан шотландского виски, он уселся в кожаное кресло и принялся изучать молодого человека, который, нервничая, сидел на самом краешке другого стула.

— Я полагаю, ты знаешь, почему ты здесь, Гарри?

— Э..э, думаю да, сэр, — нервничая, ответил Гарри. — Гермиона?

— Верно. Она мой единственный ребенок и вся моя жизнь, — начал Ричард, пока его глаза продолжали изучать молодого человека. — Только прошлым летом я снова отправлял мою маленькую девочку в школу, а теперь юная леди, которая выглядит в точности как она, приводит в дом молодого человека.

Ричард глотнул виски, перед тем как продолжить.

— Сегодня, когда она нуждалась в утешении, она повернулась к тебе. Да, мы с ее мамой слегка подразнили ее, но тот к кому она обернулась, был ты.

— Но, сэр... — начал Гарри, прежде чем Ричард продолжил.

— Не пойми неправильно Гарри, это естественный ход вещей. Я не говорю, что это не больно, и я не возражал бы, если бы она подождала до тридцати, прежде чем в ее жизни появился бы мужчина, но вот ты здесь.

Гари все еще чувствовал на себе его взгляд.

— А теперь вопрос, который должны задать все отцы, — каковы твои намерения относительно моей дочери?

В ответ на этот вопрос Гарри перестал нервничать, посмотрел отцу Гермионы в глаза и ответил.

— Сэр, ваша дочь для меня все. Она мой лучший друг и та, кого я люблю. Что касается ее, мои намерения просты; Я хочу сделать все что могу, чтобы делать ее счастливой так долго, как только она мне позволит. Когда она несчастна, это как будто у меня пропал кусочек сердца.

Ричарду пришлось бороться с желанием моргнуть. Зрелость ответа молодого человека говорила о силе его характера. Он глотнул еще виски.

— Судя по тому, что видно в глазах моей дочери, думаю, она считает, что ты — целый мир.

— Тогда, сэр, нам по пути, — ответил Гарри.

— Ты же знаешь — обидишь ее — придется тебя найти, не так ли? — спросил Ричард. — Это отцовская работа.

— Сэр, если я сделаю больно вашей