Маршал Победы Жуков - Сергей Анатольевич Жевалов

войска если иногда и вынуждены были сдаться в плен, то это, как правило, происходило лишь после длительного сопротивления. Обороняющиеся проявляли редкое упорство и пренебрежение к своему безнадежному в стратегическом отношении положению, и это серьезно тормозило выполнение планов наступающих»[402].

Известный английский военный историк Алан Кларк сообщает:

«Но уже до наступления сумерек 22 июня стали заметны кое-какие отличия от предшествовавших военных кампаний. Подобно некоему доисторическому ящуру, пойманному сетью, Красная армия отчаянно боролась, и по мере рефлекторного пробуждения наиболее удаленных частей тела все с большим эффектом. До этого дня немцы всегда наблюдали, что окруженный противник ложился и умирал: начиналось сокращение периметров фронта, втягивание флангов, иногда были слабые попытки вырваться из окружения или контратаковать, но затем следовала капитуляция. Стремительность и глубина танкового вклинивания, присутствие в воздухе самолетов люфтваффе и прежде всего великолепная координация всех родов войск создали вокруг немцев ореол непобедимости, которого не было ни у одной армии мира со времен Наполеона. Странно, но казалось, что русские этого не знали, как и не подчинялись правилам из военных учебников.

Реакция вооруженных частей в каждом случае была энергичной и агрессивной, что ставило немцев в тупик и мешало ликвидации очагов сопротивления. Целые дивизии русских собирались вместе и двигались прямо в наступление, “идя на звук выстрелов”»[403].

И еще один английский военный историк генерал-майор Дж. Ф.С. Фуллер свидетельствует:

«Тем не менее события в России развивались не так, как в Польше и Франции. Внешне “молниеносная война” была успешна сверх всяких ожиданий, однако, как ни странно, на русском фронте и за ним не было или почти не было паники. Уже 29 июня в “Фелькишер беобахтер” появилась статья, в которой указывалось: “Русский солдат превосходит нашего противника на Западе своим презрением к смерти. Выдержка и фатализм заставляют его держаться до тех пор, пока он не убит в окопе или не падет мертвым в рукопашной схватке”. 6 июля в подобной же статье в “Франкфуртер цейтунг” указывалось, что “психологический паралич, который обычно следовал за молниеносными германскими прорывами на Западе, не наблюдается в такой степени на Востоке, что в большинстве случаев противник не только не теряет способности к действию, но, в свою очередь, пытается охватить германские клещи”. Это было до некоторой степени новым в тактике войны, а для немцев – неожиданным сюрпризом. “Фелькишер беобахтер” в этой связи писала в начале сентября: “Во время форсирования германскими войсками Буга первые волны атакующих в некоторых местах могли продвигаться вперед совершенно беспрепятственно, затем неожиданно смертоносный огонь открывался по следующим волнам наступавших, а первые волны подвергались обстрелу с тыла. Нельзя не отозваться с похвалой об отличной дисциплине обороняющихся, которая дает возможность удержать уже почти потерянную позицию”.

Короче говоря, по словам Арвида Фредборга, “германский солдат встретил противника, который с фанатическим упорством держался за свое политическое кредо и блицнаступлению немцев противопоставил тотальное сопротивление”»[404].

Бойцы и командиры Красной Армии оказали упорное сопротивление агрессору. Это оказалось полной неожиданностью для немецких солдат и офицеров, привыкших к легким победам. Германский блицкриг застопорился уже летом 1941 года. План «Барбаросса» пришлось корректировать уже 19 июля 1941 года, то есть менее чем через месяц после нападения Германии на Советский Союз. 19 июля 1941 года Гитлер издает Директиву ОКВ № 33, а 23 июля 1941 года – дополнение к Директиве ОКВ № 33.

Германский генерал-полковник, командующий 3-й танковой группой в начале Великой Отечественной войны Г. Гот, свидетельствует:

«От операций крупного масштаба следует пока отказаться.

…Но противоречия между Гитлером и ОКХ пока еще не получили своего открытого выражения. Мероприятия, проведенные ОКХ 28 июля (1941 года. – С.Ж.) в связи с описанной выше обстановкой, соответствовали замыслам Гитлера. Нет необходимости приводить их здесь в отдельности, поскольку вскоре они утратили свое значение ввиду новых директив, поступивших от Гитлера»[405].

В.И. Дашичев сообщает:

«23 июля Браухич выразил свое несогласие с задачами директивы № 33 и дополнения к ней. “Осуществление намеченного в директиве оперативного замысла, – гласит запись в дневнике ОКВ от 23 июля, – представляется главнокомандующему сухопутными войсками, ввиду сложившейся на фронте обстановки, в частности на фронте группы армий «Центр», пока невозможным”. Поэтому он 23 июля 1941 г. просит начальника штаба верховного главнокомандования вооруженных сил отменить дополнение к директиве № 33, “пока не будут в основном закончены происходящие в настоящее время сражения…”.

По прошествии 10 дней после издания директивы № 33 командование вермахта в новой директиве от 30 июля вынуждено было временно отменить выполнение выдвинутых ранее задач, оказавшихся явно неосуществимыми»[406].

Известный советский историк В.А. Анфилов в своей книге «Провал “блицкрига”» пишет:

«Через несколько часов того же дня, в который было подписано дополнение к директиве № 33, Гитлер принял Браухича, Гальдера и Хойзингера. Оценив обстановку и возможности продолжения боевых действий, Гальдер обратил внимание фюрера на то, что “на московском направлении ожидается сильное сопротивление противника, имеется сильная противовоздушная оборона”. Выслушав Браухича и Гальдера, Гитлер сказал: “В условиях упорного сопротивления противника и решительности его руководства следует временно отказаться от операций с постановкой отдаленных целей до тех пор, пока противник располагает достаточными силами для контрудара”»[407].

30 июля 1941 года Гитлер издает Директиву № 34:

«Развитие событий за последние дни, появление крупных сил противника перед фронтом и на флангах группы армий “Центр”, положение со снабжением и необходимость предоставить 2-й и 3-й танковым группам для восстановления и пополнения их соединений около десяти дней вынудили временно отложить выполнение целей и задач, поставленных в директиве № 33 от 19.7 и в дополнении к ней от 23.7.

Исходя из этого, я приказываю.

1) На северном участке Восточного фронта продолжать наступление в направлении Ленинграда, нанося главный удар между озером Ильмень и Нарвой с целью окружить Ленинград и установить связь с финской армией…Намечавшееся ранее наступление 3-й танковой группы на Валдайской возвышенности не предпринимать до тех пор, пока не будет полностью восстановлена боеспособность и готовность к действиям танковых соединений…

2) Группа армий “Центр” переходит к обороне, используя наиболее удобные для этого участки местности…

3) На южном участке фронта пока продолжить операции силами только группы армий “Юг”»[408].

В.А. Анфилов пишет, что началом крушения гитлеровской «молниеносной войны» против Советского Союза следует считать дату 30 июля 1941 года:

«30 июля на свет появилась новая директива верховного главнокомандования № 34. В ней говорилось: “Развитие событий за последние дни, появление крупных сил противника перед фронтом и на флангах группы армий «Центр», положение со снабжением и необходимость предоставить 2-й и 3-й танковым группам для восстановления и пополнения их