Украина против Донбасса. Война идентичностей - Евгений Вадимович Рябинин

– Как Ваши дела, Ирина Николаевна, как обстановка?

– Спасибо, сегодня мы спали.

– А до этого?

– До этого были либо в подвале, либо в ванной с ноутбуком, с одеялом, обычно по четыре-пять обстрелов может быть за сутки. За один обстрел они выпускают по 19–20 снарядов. После теракта в «Крокус Холле» они притихли немного, я не знаю, как это связано, возможно, совпадение, но вот такая ситуация. Вчера в три часа ночи был обстрел. По ночам немного легче, в основном обстрелы днем производятся. Сегодня ни разу еще не было обстрела.

– Насколько близко от Вас прилетают снаряды?

– Я живу практически в центре города, раньше не долетало до моего района, но вот недавно приземлились в километре от меня, повредили теплотрассу, поэтому мы оказались без отопления, света, связи, но ремонтные службы устранили проблемы достаточно быстро.

– С началом СВО были ли у Вас предположения, что ситуация затронет Белгород, учитывая близкое расположение города к линии фронта?

– Да, конечно, я выскажу свое мнение в этом отношении. Мы ожидали подобное развитие ситуации с 2014 г. Но мы не ожидали, что будут такая интенсивность и напор в обстрелах.

– А почему с 2014 г., ведь вся ситуация тогда развивалась вокруг Донбасса непосредственно?

– Это вполне очевидные вещи; из нашего города ездили добровольцы на Донбасс, многие переселенцы, беженцы приезжали в наш город, в нашем доме жили беженцы из Донбасса, и на уровне разговоров мы приходили к выводу, что рано или поздно наше государство предпримет какие-то действия по защите гражданского населения Донбасса. Мы, конечно, не ждали такую реальность, но предположения были. Мы помогали беженцам, и студенты, и преподаватели, я говорю о своем университете, многие жители помогали размещать беженцев, мы понимали, что в перспективе все это и нас может коснуться.

– Вы упомянули, что в Вашем доме жили беженцы? Как складывалась их жизнь?

– Достаточно сложная для них ситуация – сначала бежали от войны, но она их и тут достала. Одна семья переехала из Горловки, они сначала жили в Волуйках, в доме моих родителей на протяжении двух лет. Это женщина с маленьким ребенком, они пытались убежать от войны, от сложной психологической обстановки. С 2022 г. они очень активно помогают нашей армии, продуктами, какой-то работой. Они накопили деньги, купили небольшой домик. Им нравится здесь жить, уезжать никуда не планируют. Мне сначала сложно было понять реакцию их ребенка: когда хлопала дверь, он сразу падал на пол, закрывал голову руками, теперь я сама понимаю почему так. Мы прошли обучающие курсы, знаем, как нужно вести себя при обстрелах.

– Когда начались самые серьезные обстрелы Белгорода?

– Город обстреливали и в 2022 г., но затишье произошло ближе к лету 2023-го, интенсивность обстрелов снизилась, и мы, если честно, расслабились. 30 декабря был сильный обстрел, они начали нас обстреливать кассетными снарядами. Была обстреляна площадь, дети вышли на предновогодние празднества, мамочки с колясками, я не помню, сколько выпустили снарядов, очень много людей погибло. С этого момента сирена практически не утихала на протяжении праздников, всего января, примерно два-три раза в день ее можно было слышать часа по три, по четыре. Массированно обстреливался город в марте за неделю до выборов. До 30 декабря обстреливался Белгородский район, Шебекино, по периметру границы, но теперь и сам город. Возможно, это связано с тем, что они получили от Запада более усовершенствованное оружие, дальность его полета увеличилась, какие-то задачи поменялись.

– Есть ли какая-то логика или расписание обстрелов?

– Да, обычно это утром и вечером, когда люди идут на работу или с работы; обязательно в обед, когда люди идут на обед куда-то в кафе перекусить, и может быть поздно вечером около 23:00.

– Как политолог, как Вы можете объяснить тот факт, что они бьют не по каким-то военным объектам, а по мирному населению?

– Во-первых, цель – расшатать политическую систему, посеять панику, хотя русский народ никогда не был подвержен истерии, это, наверное, в наших генах. Но делегитимизировать политическую власть в этом регионе, мне кажется, это единственная цель. Атмосфера в городе и области достаточно стабильная в политическом аспекте, поддержка президента и государства достаточно высокая, это показали выборы.

– Какие были настроения у жителей города с началом СВО?

– Поддержка была высокой, это показывали социальные опросы, конечно, какая-то часть населения не поддерживала, кто-то запаниковал, кто-то уехал, у каждого свои причины.

– А у Вас промелькнула ли мысль, когда начались интенсивные обстрелы, что необходимо уехать?

– Нет, не было, мы выполняем свои функции, мы работаем, у нас есть свои обязательства. Во-вторых, это наш дом, здесь наши родители, ребенок учится, мы уверены в нашем правительстве, губернаторе, мы ему очень благодарны, я и все политологическое сообщество нашего университета с большим уважением относимся к нему, он никогда не сеял панику, всегда говорит правду, поддерживает население, оперативная обстановка, сводки… За десять секунд нам приходят оповещения, если есть угроза обстрела, и мы знаем, что нужно делать. Как бы банально это ни звучало, здесь наш дом, наша земля, мы делаем все, что от нас зависит. Мы прошли курсы первой помощи, все очень строго, не какая-то профанация, мы получили сертификаты, знания, конечно же. Еще одна причина – очень много завязано на жителях Белгородской области в контексте помощи нашей армии, они во многом зависят от нас, налажены логистические связи, мы знаем, что нужно ребятам, ПВОшникам и спецназу, – всем, кто нас защищает на протяжении двух лет. Как их бросишь? Ребятам сложнее, чем нам. Я лично о себе говорю сейчас, не могу говорить от лица всех жителей.

– Насколько правда, что город в марте значительно опустел?

– Да, если раньше были пробки в городе, то сейчас такого нет. Но это не означает, что люди уехали, они просто меньше стали выходить на улицу. Я выглядываю в окно и вижу, что стоят машины, значит, люди просто сидят дома, а так бы и машин не было бы. Уехать тоже сложно, нужны какие-то накопления, если куда-то уехать, нужно и квартиру снимать, и новую работу искать, это сложно очень. У кого-то ипотека, кредиты, очень сложный вопрос. Люди выходят только по крайней необходимости – в аптеку или за продуктами. Возможно, если кто-то уехал, то только, в основном, на север области, если есть какие-то дачи в собственности.

– Текущая ситуация как-то отразилась на поставке продуктов, возможно,