Русская революция. Книга 3. Россия под большевиками. 1918—1924 - Ричард Эдгар Пайпс

Скудная помощь, которую все-таки получали поляки, приходила из Франции. Некоторое количество боеприпасов переправили через находившийся в то время под британским контролем Данциг, в основном же французское содействие состояло в подготовке кадров и услугах советников. Несколько сот французских офицеров, приехавших ранее в том же году для подготовки польских войск, объединились с военной миссией, которой руководил генерал Максим Вейган, начальник штаба маршала Фердинанда Фоша, главнокомандующего силами союзников во Франции в 1918 г. Вейган намеревался возглавить польские вооруженные силы, но ему в этом отказали. Несмотря на то что и он, и его офицеры считались впоследствии едва ли не главными творцами «чуда на Висле», на самом деле они практически ничего не сделали для победы по той простой причине, что их держали в изоляции и их стратегический план, рассчитанный на занятие оборонительных позиций, отвергли{638}. Вейган лично отказывался от приписываемой ему победы над Красной Армией: «Это исключительно польская победа, — заявил он после событий. — Предварительные операции проводились в соответствии с польскими планами, разработанными польскими генералами»{639}. Французскую миссию он характеризовал как «символическую замену материальной помощи, которую союзники не хотели или не могли предоставить»{640}.

14 августа Троцкий скомандовал, чтобы Красная Армия безотлагательно взяла Варшаву. Через два дня Польревком переместился в село в 50 км от польской столицы, рассчитывая быть в ней через несколько часов. Сам город невозмутимо жил повседневной жизнью: даже когда до столицы стали доноситься звуки артиллерии, варшавские жители спокойно продолжали заниматься своими делами. Английский дипломат докладывал 2 августа, что «невозмутимость местного населения просто невероятна. Можно подумать, что страна не в опасности, а большевики — в тысячах километров отсюда»{641}. В этот критический момент войны Тухачевский совершил ряд фатальных стратегических ошибок. Вместо того чтобы сконцентрировать силы для удара по Варшаве, он, видимо, считая, что она сдастся на его милость, направил Четвертую армию и кавалерийский корпус к северо-западу от столицы, то есть, по словам Пилсудского, «в пустоту»{642}. Очевидно, он намеревался нарушить сообщение между Варшавой и Данцигом, чтобы помощь союзников не доходила до осажденного города[106]. Позднее он станет уверять, будто хотел окружить Варшаву, зайдя с севера и запада. Однако документы из недавно открытых российских архивов заставляют думать, что он действовал так по приказанию свыше и операции придавался политический смысл: занять Польский коридор и передать его Германии, соединяя таким образом Восточную Пруссию с остальной немецкой территорией и получая в награду поддержку местных националистических кругов. «Приближение наших войск к границам Восточной Пруссии, отделенной Польским коридором, — говорил Ленин 19 сентября 1920 г., — показало, что вся Германия начинает бурлить. Мы получили информацию, что десятки и сотни тысяч [!] немецких коммунистов переходят наши границы. Прилетели телеграммы [об образовании] немецких коммунистических полков. Приходилось принимать решения помочь не публиковать [эти известия] и продолжать заявлять, что мы ведем войну [с Польшей]»[107].

Не менее губительной оказалась брешь, которой позволили образоваться между осаждающими Варшаву основными силами Тухачевского и левым крылом Красной Армии (Двенадцатой армией и буденновской кавалерией), где командовал Егоров и осуществлял политический надзор Сталин. На этом участке фронт длиной в 100 км держали всего 6600 человек. В исторической литературе благодаря многочисленным ремаркам, сделанным по этому поводу Троцким, главная вина за ход событий возлагается на Сталина, который, как говорят, стремился удовлетворить собственное честолюбие и взять Львов прежде, чем Тухачевский вступит в Варшаву, вследствие чего не успел вовремя прийти последнему на выручку. Однако ввиду того, какой упор Ленин делал на революционизацию Центральной и Южной Европы, — это явствует из его тайных речей и телеграммы Сталину (см. выше), — представляется более правдоподобным, что и эта стратегическая ошибка совершена Лениным, которому, очевидно, хотелось, чтобы Егоров занял Галицию в качестве плацдарма для дальнейшего завоевания Венгрии, Румынии и Чехословакии, тогда как Тухачевский получил ориентацию на Германию.

Пилсудский не замедлил воспользоваться возможностями, которые возникли из-за ошибок, совершенных Красной Армией. В ночь с 5 на 6 августа он сформулировал дерзкий план контрнаступления{643}. 12 августа он выехал из Варшавы, чтобы принять командование над тайно сформированными южнее столицы ударными боевыми частями численностью 20 000 человек. 16 августа, через два дня после того, как русские начали то, что должно было стать завершающим ударом по польской столице, он вступил в дело, послав свои войска в брешь и на север, для удара по тылам основных сил противника. Контрнаступление застигло красное командование совершенно врасплох. Поляки наступали в течение 36 часов, не встречая сопротивления: сам Пилсудский, опасаясь засады, лихорадочно объезжал свой фронт в поисках врага. Тухачевскому, чтобы избежать окружения, пришлось приказать начать общее отступление. Поляки взяли 95 000 пленных, среди них оказалось много солдат, еще недавно служивших в рядах белых; приехавший с инспекцией британский дипломат вынес впечатление, что девять десятых пленных были «смирными крепостными», остальные — «фанатичными дьяволами». Опрос показал, что большая их часть проявляют безразличие к советской власти, уважают Ленина и презирают и боятся Троцкого{644}.

В битвах, которые последовали за «чудом на Висле», из пяти находившихся на польской территории советских армий одна была полностью разгромлена, остальные понесли тяжелые потери: остатки Четвертой армии и кавалерийского корпуса Гайка Бжишкяна перешли в Восточную Пруссию, где их разоружили и интернировали. По некоторым оценкам, до двух третей советских сил оказалось уничтожено{645}. Отставших от полков солдат вылавливали и добивали крестьяне. Буденновская кавалерия, отступавшая совместно с двумя пехотными дивизиями, отличилась, устроив массовые еврейские погромы. От коммунистов-евреев Ленин получил подробное описание творимых там зверств и систематического уничтожения еврейских поселений, просьбы о срочном оказании помощи. Он написал на полях: «В архив»{646}. После того как Троцкий посетил распадающийся фронт и сделал доклад на Политбюро, оно почти единогласно проголосовало за мирные переговоры{647}. Перемирие вступило в силу 18 октября.

Вместо того чтобы устанавливать в Польше советское правительство и распространять коммунизм с ее территории на Западную Европу, Россия вынуждена была начать переговоры, которые закончились для нее гораздо более плачевно, чем если бы она приняла условия поляков в июле. 21 февраля 1921 г. ЦК под давлением внутренних беспорядков в стране принял решение добиваться мира с Польшей как можно скорее{648}. В марте 1921 г. в Риге было подписано соглашение, согласно которому Советская Россия уступала Польше территории, лежащие к востоку от линии Керзона, в том числе Вильно и Львов.

Поражение Красной Армии в Польше сильно