Творчество - Павел Владимирович Виноградов

дамы-феминистки дали премию за него мужчине, хотя основную часть писала женщина. Что свидетельствует об их глубоко патриархальном восприятии жизни, а также развитых двойных стандартах. Впрочем, последнее — образ существования и действий любой либеральной идеологии.

Премия Рунета «Сексист года», основанная инициативной группой «За феминизм» при поддержке Гендерной фракции партии «Яблоко», вручается с 2010 года.

Блокадная журналистика. Наука ненависти

Журналисты осаждённого Ленинграда внесли огромный вклад в дело защиты города

Блокадная журналистика — уникальный культурный феномен. Она близка к военной, но носит особые черты — ленинградские журналисты во время блокады находились в своём городе и вместе со всеми его жителями делили тяготы и лишения. А корреспонденты, работающие на фронтах, помимо своих профессиональных обязанностей, нередко принимали участие в боях.

Блокадную журналистику характеризуют и некий особенный публицистический стиль. Это, прежде всего, очерковость, глубокое проникновение в личность героя статьи с помощью чисто писательских средств. Немудрено: именно в Ленинграде, а потом и по всей стране в редакции появилась должность «писатель в газете». Например, в «Ленинградской правде» сотрудничали такие литераторы, как Николай Тихонов, Всеволод Вишневский, Всеволод Азаров, Виссарион Саянов, Ольга Берггольц, Александр Прокофьев, Вера Инбер, Вера Кетлинская, Евгений Федоров и многие другие. Разумеется, это очень повысило художественный уровень материалов.

Но дело не только и не столько в литературных красивостях и публицистических находках. Система журналистики Ленинграда блокадной поры имела единое с фронтом информационное пространство, общую боевую задачу — отстоять город. СМИ были связующим звеном армии и города. С первого дня войны журналисты поняли, что в их руках мощное оружие, которое сегодня называют информационным. И они пользовались этим оружием так, чтобы нанести как можно больший ущерб врагу. Публицисты тех лет сравнивали своё перо со штыком.

Генерал армии, дважды Герой Советского Союза Павел Батов в книге «В походах и боях» проводит параллель между снайпером Максимом Пассара, уничтожившим 380 гитлеровцев, и писателем Ильей Эренбургом:

«Немцы сбрасывали листовки с дикими угрозами в адрес Максима Пассара. Я знаю ещё только одного человека, тоже снайпера нашей страны, на которого тогда фашистские пропагандисты с такой же ненавистью обрушивали свою злобу — это Илья Эренбург».

Действительно, сам Гитлер объявил писателя своим личным врагом.

Блокадная журналистика обучала военному мастерству, причём, не инструктивно, как военные уставы, а через моделирование поведения человека на войне. Упомянутый уже генерал Павел Батов назвал военную газету «аккумулятором боевого и политического опыта солдат и офицеров». Но, опять же, и это было не всё. Именно в Ленинграде родился термин «наука ненависти». Журналисты учили солдат существованию во время войны — для человека неестественному. Учили ненавидеть врага.

Эта тема была центральной, например, в творчестве яркого публициста Марка Ланского, тоже работавшего в «Ленинградской правде». Вот отрывок из его очерка о буднях фронтовых разведчиков. Те напали на немецкий штабной автобус. Фашисты убегали. Герой очерка, Плужник не мог отпустить их живыми.

«На лице его появилось то злобное выражение, которое поражало даже его товарищей по взводу. Он подхватил за ремень немца, прыгавшего навстречу ему из автобуса, и с размаху ударил его головой о массивную ступицу колеса». Он заметил, что разведчики Кузнецов и Филин, «стреляли не торопясь, лежа на своих местах, видимо считая, что задача выполнена. Плужник зарычал от ярости: „Догнать! Перебить!“ И он сам бросился по кустам наперерез бегущим немцам».

Но побывать на месте события, даже ТАКОГО — для корреспондента всего лишь половина работы. Оперативность подачи информации во время войны никто не отменял. Особенно во время войны… Вот что вспоминает один из блокадных журналистов о работе своего коллеги:

«Почти вовсе необъяснимо, как удалось А. Рискину дать в газету корреспонденцию об освобождении Таллина. Через полтора часа отходил на Ленинград самолет, который мог взять пакет, — телеграфную связь ещё не наладили. И за полтора часа военный корреспондент написал триста строк, и притом интересных, ярких, горячих, которые тут же пошли в номер».

Такие истории у меня, например, вызывают хорошую профессиональную зависть.

Однако газеты давали корреспонденцию не только с линии фронта. Они писали и о событиях внутри города. Ибо город жил. Под бомбёжками и артобстрелом, раздираемые холодом, голодом и паническими слухами, люди не покидали своих рабочих мест. Вот два отрывка из очерков Николая Тихонова:

«Фронт идет через город. Город стал фронтом. На наших глазах рвутся снаряды. Осколки летят через вагон. Кондукторша говорит спокойно: „Трамвай идет дальше. Садитесь скорее, граждане! Не задерживайте вагон!“ Она делает свое боевое дело».

«Врач делает трудную операцию. Бомбы рвутся неподалеку. Всё сотрясается вокруг. Сестра смотрит вопросительно на врача. Врач говорит: „Продолжаем!“ И блестяще проводит операцию. Это ленинградский врач».

Газеты с самого начала войны давали читателю полную информацию о происходящем — насколько это было возможно в режиме военного положения. 21 августа 1941 года «Ленинградская правда» опубликовала обращение «Ко всем трудящимся города Ленина». В нем откровенно говорилось об опасности, угрожающей ему. Обращение призывало «дать сокрушительный отпор врагу». 16 сентября 1941 года в передовой статье «Ленправды» «Враг у ворот!» говорилось:

«Над городом нависла непосредственная угроза вторжения подлого и злобного врага. Ленинград стал фронтом…»

Но были на газетных полосах не только патетические призывы — как в любой газете и нашего времени, там поднимались насущные для горожан бытовые вопросы. В городских газетах тех страшных лет пестрят такие заголовки, как «Навстречу зиме», «Навстречу военной зиме» «Встретим зиму во всеоружии», «За чистоту», «В поход за чистоту»… Как и теперь в питерских газетах. Только в блокадные годы тема зимней уборки улиц начинала подниматься в печати с сентября.

После того, как городские земельные площади стали использоваться под огороды и даже на Марсовом поле, в скверах у Исаакиевского и Казанского соборов сажали лук и картошку, в районах стали издаваться однодневные газеты, к примеру, «Красногвардейский овощевод». А «Ленправда» за лето и осень 1942 года опубликовала более 20 статей, посвящённых овощеводству.

Любой журналист сознаёт, насколько важна обратная связь СМИ с читателем. И во время блокады эта связь была почти идеальна. Особенностью блокадной журналистики стало возрождение традиций духовной публицистики прошлого, прежде всего, эпистолярного жанра. Разговор публициста с читателем проходил на равных, словно это было откровенное письмо товарищу. И журналистам не надо было, как порой происходит сейчас, организовывать отклики читателей или слушателей на публикации — и так в редакции шёл нескончаемый поток читательских писем, что для СМИ есть первый признак востребованности. Это стало прямым следствием «товарищеского» разговора с читателем.

Вот, например, отрывок из передовицы ленправдиста С. Езерского о снижении нормы