Творчество - Павел Владимирович Виноградов

«Мы вынуждены уменьшить нормы выдачи продуктов, чтобы продержаться до тех пор, пока враг не будет отброшен, пока не будет прорвано кольцо вражеской блокады. Трудно это? Да, трудно. Но другого выхода нет, каждый ленинградец, патриот, советский человек, может сказать только одно: перетерпим, перестрадаем, мужественно перенесем все лишения, но города не сдадим».

Вообще, наряду с Ленинградским радио, о котором разговор особый, «Ленинградская правда» была основным рупором осаждённого города. Она выходила ежедневно тиражом более 200 тысяч экземпляров. Правда, из-за нехватки бумаги с 10 декабря 1941 года выходила вместо четырёх полос на двух. В условиях блокады выпуск газеты был приравнен к производству боеприпасов или выпечке хлеба: электроэнергией тогда могли пользоваться предприятия, работавшие на фронт, хлебозаводы и типография «Ленинградской правды».

Из дневника журналиста А. В. Бурова, запись от 25 января 1942 года:

«Сегодня электроэнергии выработано в 120 раз меньше, чем вырабатывалось до войны. Даже не вышла „Ленинградская правда“. Номер за 25 января был набран, сверстан, подготовлен к печати, но электроэнергии типография не получила».

Но это был единственный случай, после которого городские власти приняли меры к тому, чтобы такое не повторилось.

Героически трудились не только корреспонденты и редакторы, но и весь коллектив газеты. Вот характерная история. «Пошел умирать», — такую записку оставил мастер-стереотипер (печатник) Бартеньев своему сменщику. Еле добравшись до дому, Бартеньев надел заранее приготовленную чистую рубаху, лёг и стал ждать смерти. Но к нему пришли его коллеги из типографии, такие же опухшие от голода. Они сказали, что его сменщик не пришёл и не придёт: «Стереотип отливать некому. Газета не выйдет». И мастер поднялся со смертного одра. Ему помогли добраться до работы, он сделал отливку и только когда номер пошёл в печать — умер прямо на рабочем месте.

Но не только «Ленправда» выходила тогда в городе. Старейшая питерская молодежная газета «Смена» (несколько лет назад уничтоженная ретивыми московскими менеджерами), а также «Комсомольская правда» продолжали выходить, хотя другие молодежные газеты с августа 1941 года не издавались. С сентября 1942 года «Смена» делала специальные номера для молодых партизан и молодежи оккупированных районов. Страшной зимой 1942 года, когда катастрофически не хватало электроэнергии, выпуск газеты был приостановлен. Редакция перешла на выпуск «Смены» по радио. Через месяц «Смена» вновь наладила выпуск на бумаге.

В 1942 году было возобновлено издание 29-и многотиражных газет на заводах и фабриках, 22-х журналов. С того же года выпускались однодневные газеты городских районов тиражом 800 — 1200 экземпляров. Газета «На защиту Ленинграда» обслуживала 110-тысячное войско ополченцев. Кроме того, выходили газеты для заготовителей леса и торфа, строителей. Для населения оккупированных районов и партизан выпускались специальные номера «Ленправды».

Тридцатитысячным тиражом издавался оперативный бюллетень «Последние известия». За годы блокады выпущено около двухсот «Окон ТАСС», показывающих героику тех дней на фронте и в тылу. Десятитысячным тиражом выходили фотогазеты «Балтийцы в боях за Родину», «Красноармейская газета». На фронте особой популярностью пользовались сатирические выпуски «Боевого карандаша», готовившиеся ленинградскими художниками. Выходили и газеты всех трех фронтов. Даже на оккупированных территориях Северо-Запада выходили 53 партизанские газеты, часть из них издавалась в самом Ленинграде и доставлялась на места. Нередко их распространители принимали зп это героическую смерть.

Как уже сказано, особую роль в блокадной журналистике играло радио. «Отсюда передачи шли на город», — писала о Ленинградском Доме радио Ольга Берггольц. Радио было настоящей «нитью жизни» для горожан, партизан и населения оккупированных районов области, воинов фронта и моряков Балтики. Существовала и редакция, говорившая со слушателями на немецком и финском. Сохранилось даже детское вещание — об этом просили сами оставшиеся в блокадном городе дети и власти пошли им навстречу. Передачи шли не только на осажденный Ленинград, но и на Большую землю и даже на весь мир.

«Нигде радио не значило так много, как в Ленинграде в годы Великой Отечественной войны», — скажет позже Ольга Берггольц, сама ставшая олицетворением радиоголоса города-фронта.

Из очерка-обозрения 1942 года «Люди города Ленина», вышедшего в «Ленправде» 22 июня:

«Враг близко, но Ленинград величаво спокоен… Всюду увидите не останавливающуюся ни на минуту большую жизнь. Вы увидите детей на прогулке, моряков за погрузкой, трамваи, переполненные пассажирами, людей в магазинах и лавках, молодежь, марширующую с винтовками на плече, девушек в военной форме, школьника с книгой и шофера за рулем грузовика, везущего продукты, присланные с Большой земли».

Жили и умирали в редакции…

«Голос Ленинграда» — так называется книга писателя и журналиста Александра Рубашкина. Александр Ильич рассказал, как создавалась эта непростая книга.

— Когда вы заинтересовались этой темой?

— Еще во время войны, в эвакуации в Красноярске. Мой дядя, директор асфальтобетонного завода, человек, далекий от всякой поэзии, прислал нам книжку стихов Ольги Берггольц. Я был потрясен ими. Через военные годы я пронес два имени — Берггольц и Эренбург. Потом я лично знал и Ольгу Федоровну, и Илью Григорьевича. Вообще, вокруг меня всегда были блокадники и люди, связанные с войной, я буквально пропитался этой темой.

— Как рождалась книга?

— Знаете, я ведь первым пришел в архивы Ленинградского радио, увидел оригиналы передач 1941 года — написанные от руки, с вклеенными газетными вырезками… Это было потрясением. Однако тогда этим никто не хотел заниматься — после двух волн репрессий против работников Ленинградского радио.

— О каких двух волнах идет речь?

— Первая была в 1943 году, вторая — в 1949-м, во время кампании против «космополитов».

— Об этом тоже написано в вашей книге?

— Да, но эта глава не вошла в первые два издания — 1975 и 1980 годов. Эта книга вообще тяжело проходила через многочисленные инстанции, было целых пять внутренних рецензий! Главные претензии рецензентов из числа партийных работников заключались в том, что недостаточно освещена «руководящая роль КПСС», упомянуты фамилии репрессированных руководителей и сотрудников радио, мало написано о политвещании. На это я отвечал, что во время блокады все, что шло в эфир — стихи, музыка, — было политвещанием, потому что поддерживало дух защитников города. Одним из них был нужен проникновенный голос Ольги Берггольц, другим — ораторский прием Всеволода Вишневского. Там были передачи, подобных которым на современном радио нет, например «Радиохроника» — уникальный сплав информации, заметок, интервью и стихов.

— Кроме «запретной главы», есть ли ещё дополнения в последнем издании 2005 года?

— Да, например, что лирический настрой блокадной поэзии Ольги Федоровны был вызван во многом её чувствами к будущему мужу — Георгию Макогоненко.