Пирр, царь Эпира - Саркис Суренович Казаров

внимания тот факт, что, когда Проксен должен был создавать новую генеалогию молосских царей, реальная Ланасса (дочь Агафокла) уже покинула Пирра и даже успела выйти замуж за Деметрия Полиоркета. Следовательно, по мнению Р. Шуберта, литературное творчество Проксена относилось к периоду после смерти Пирра и было направлено на прославление его сына и наследника Александра II, рожденного Ланассой[706]. Принимая в расчет данную идею Р. Шуберта, Ф. Сандбергер, писавший свою работу без малого через столетие после своего предшественника, указывал, что введение Проксеном Ланассы в генеалогическое древо Пирридов было данью не только Пирру, но и его сыну Александру[707].

Это наблюдение — очень важное и логически достаточно обоснованное. Действительно, какой смысл был вносить решительные изменения в генеалогию Пирридов, если та женщина (т. е. дочь Агафокла Ланасса), из-за которой это делалось, уже не имела к царской семье никакого отношения? Впрочем, это не исключает того, что новая генеалогия могла быть составлена Проксеном еще до ухода Ланассы от Пирра, после чего ее повторное изменение едва ли имело какой-либо смысл.

Источники, упоминающие прародительницу молосского царского дома, можно разделить на две группы: согласно первой (Эврипид и Павсаний), ею была Андромаха; согласно второй (схолии к «Андромахе» Эврипида, Плутарх и Юстин) — Ланасса. Первая версия, должно быть, более древняя, поскольку уже в «Илиаде» Андромаха появляется рядом с Неоптолемом; при этом ту же самую картину мы видим позднее и у Эврипида.

Что касается второй версии, то схолии к «Андромахе» Эврипида — источник неполный и испорченный, а сообщения Плутарха и Юстина — сильно сокращены. Павсаний дает те имена детей, которые имели широкую известность; у Проксена их гораздо больше: в числе детей Андромахи, кроме Пирра и Молосса, упомянуты Эакид и Троя. Эакидом, как известно, звали отца Пирра; имя Троя также связано с реальными представителями молосской династии. Не так ясно звучат имена детей Ланассы: один из сыновей назван Аргос, второй — Дорей, имена других — Эврилох и Пандар.

Таким образом, решительное изменение генеалогии молосского царского дома, которое заключалось во введении в него внучки Геракла Ланассы и ее детей, было связано с творчеством Проксена и имело своей целью прославление второй супруги Пирра — дочери сицилийского тирана Агафокла Ланассы[708]. Предположение У. Хюттнера о том, что Ланасса стала мифической прародительницей молосского царского рода не при Пирре, а гораздо раньше, не имеет никаких оснований[709]. Как точно отметил М. Нильссон, впервые в генеалогию было внесено имя, которое ранее не существовало в мифологии[710]. И это сразу же обнаруживает цели автора подобного изменения: прославить новую царицу, одновременно связав Пирридов с Гераклидами. Поэтому Ланасса и ее потомство были поставлены впереди легендарной Андромахи.

Итак, очевидно, что переработка легендарной истории Эпира и молосской царской династии была непосредственно связана с деятельностью Пирра, который стремился вывести от знаменитых героев не только собственное происхождение, но и происхождение своей супруги.

Внесение Ланассы в генеалогическое древо молосской династии преследовало еще одну цель: установить по этой линии родство с Гераклом. Автор труда «О замечательных мужах», сжато формулируя двойное героическое происхождение молосских царей, указывал: «Пирр, царь эпиротов, по материнской линии происходил от Ахилла, по отцовской — от Геракла» (De vir. illustr., 35, 1). Здесь, как нам представляется, налицо явная ошибка — материнская и отцовская линия перепутаны, что видно из представленной ранее генеалогии молосских царей, где Ланасса является дочерью Гилла и внучкой Геракла.

Вместе с тем образ Геракла играл для Пирра значительную роль. Особенно ярко это проявилось во время похода эпирота на Запад. Наиболее характерным эпизодом в данной связи является история штурма Пирром карфагенской крепости Эрикс в 277 г. до н. э. Старинная легенда гласила, что в древние времена в этой местности Геракл в поединке одолел Эрикса, сына Посейдона, эпонима этой области (Diod., IV, 23, 1–3). Перед штурмом крепости Пирр устроил торжественное угощение и, выставляя себя потомком Геракла, обратил к нему свои мольбы, прося поддержки.

Вдохновленный таким родством и желая не посрамить своего имени перед знаменитым предком, Пирр, героически сражаясь, первым взобрался на городскую стену, лично перебив множество карфагенян (Diod., XXII, 10, 3; Plut. Pyrrh., 22).

Значимость образа Геракла в идеологической пропаганде Пирра подтверждается еще несколькими свидетельствами античной традиции. Пирр, воевавший с римлянами, которые после ряда тяжелых поражений смогли восстановить свои силы, сравнивается в ряде источников с Гераклом, который сражается с Лернейской гидрой (под ней, естественно, подразумевается Рим), у которой снова вырастают отрубленные героем головы. Подобное сравнение древние авторы приписывают либо Кинею (App. Samn., 10, 3; Plut. Pyrrh., 19), либо самому Пирру (Flor., I, 13, 19; Dio Cass., fr. 4, 28; De vir. illust., 35, 7).

На наш взгляд, это высказывание историческое и должно принадлежать Кинею. Возможно, что высокообразованный Киней, принадлежавший к узкому кругу советников царя, решил польстить своему господину: Пирр был подобен Гераклу, борьба которого с гидрой хотя и была продолжительной, но в конечном итоге окончилась его победой[711].

В некоторой связи с этим может находиться и находка в храме в Додоне. Выше мы пытались показать, что в период правления Пирра во всем Эпире развернулось широкое строительство, и это дает основание для предположения, что храм в Додоне мог быть сооружен именно тогда. При раскопках храма был обнаружен остаток метопа, на котором четко видна сцена сражения Геракла с Лернейской гидрой[712]. Мы не имеем свидетельств того, что данный храм был посвящен Гераклу. Более того, из единственной дошедшей до нас сцены, конечно, нельзя сделать вывод о распространенности этого культа в Эпире. К тому же изображения на метопах греческих храмов не всегда имеют отношение к почитаемому божеству. И все же, учитывая вышесказанное, полностью исключить подобную связь мы не можем. Так или иначе, родство с Гераклом, несомненно, должно было быть предметом гордости молосских царей.

Впрочем, ведущую роль как в героической генеалогии молосских царей, так и в идеологической пропаганде Пирра играл образ Ахилла. Согласно Р. Шуберту, молосская правящая династия приняла происхождение от Ахилла после 400 г. до н. э., когда сын царя Алкеты получил имя Неоптолем[713]. На протяжении всего рассказа Плутарха о жизни Пирра Ахилл покровительствует и оберегает его. Так, люди, увозившие маленького Пирра в Иллирию после мятежа эпиротов, оказались на берегу бурной реки, потеряв надежду на спасение, но в этот момент на другом берегу появился человек по имени Ахилл, который чудесным образом спас Пирра (Plut. Pyrrh., 2). Думается, что перед нами очередное измышление Проксена, стремившегося передать связь своего господина с мифическим героем.

Прекрасную возможность извлечь пользу из