Ренессанс XII века - Чарльз Хаскинс

Тот факт, что наука времен Винсента была более развита и охватывала больше сфер знания, чем в период до 1100 года, подтверждается сочинениями другого энциклопедиста – Альберта Великого, «универсального доктора». Комментируя труды Аристотеля и другие трактаты, которые, как ему казалось, вышли из-под пера Аристотеля, он приводит любопытные рассуждения о животных, растениях и минералах. Альберт «оригинален во всем, даже если на первый взгляд он что-то заимствует», он готов оспаривать выводы главного философа, когда они не соответствуют фактам, и многое приводит из своих собственных наблюдений и экспериментов. Он утверждает, что «естествознание – это не просто принятие того, что нам говорят, но исследование причин природных явлений». Грифона, подробно описанного Варфоломеем Английским, Альберт считает плодом воображения, потому что его существование не подтверждается ни наблюдениями, ни доводами философов. То же самое он говорит об истории с пеликаном, который воскрешает своих детенышей собственной кровью. В сочинении «О животных» (De animalibus) – рукопись, написанная Альбертом собственноручно, до сих пор хранится в Кельне – после перечисления различных средств для лечения соколиных болезней он пишет: «Эти лекарства для соколов прошли проверку, но мудрый сокольничий в силу своего опыта добавит или уберет тот или иной ингредиент в зависимости от случая, поскольку того требует забота о здоровье птиц, ибо опыт – лучший наставник в подобных вещах».

Мы сможем лучше оценить достигнутый в XII веке прогресс, если обратимся к конкретным сферам науки. Начнем с математики. В системе средневекового образования, основанной на изучении семи свободных искусств, математика была представлена в составе так называемого квадривиума и включала арифметику, геометрию, астрономию и музыку. О том, насколько элементарной была математика, можно судить не только по учебникам Боэция и Беды, с их незамысловатыми схемами арифметических и астрономических вычислений, но и исходя из той репутации, которую снискал Герберт, превзойдя этих мастеров. Имея в распоряжении лишь сочинения Боэция и фрагменты трудов римских землемеров, Герберт возродил использование абака – древнеримской счетной доски, которая получила широкое распространение в XI–XII веках. Хотя на ее жетонах были изображены доселе невиданные обозначения и символы, он не использовал позиционную арабскую систему счисления и посвятил несколько нудных глав описанию «трудного процесса» деления римскими цифрами. Ему были известны только самые основы евклидовой геометрии. В астрономии, несмотря на удивление, которое вызвал его простой инструмент, он, похоже, не ушел дальше Беды. Математические изыскания в Лотарингии и Шартре следующего столетия продолжили гербертовскую традицию. Тем не менее количество рукописей около 1100 года, касающихся арифметических и астрономических вычислений, ясно свидетельствует о начале интеллектуального возрождения.

На заре XII века «Начала» геометрии Евклида были полностью переведены на латынь с арабского, а спустя одно поколение для продвинутого изучения стали доступны «Данные» и «Оптика». Геометрия фактически достигла того уровня, который сохранит до недавнего времени. Благодаря Аделарду Батскому в 1126 году Западу стали известны тригонометрические таблицы аль-Хорезми. В 1145 году Роберт Честерский перевел на латынь «Алгебру» аль-Хорезми, закрепив в христианской Европе и название дисциплины, и ее прогресс. Эта «Книга о восполнении и противопоставлении» (Liber algebre et almucabola) «заложила основы современного анализа», как говорил профессор Карпинский, автор английского перевода, где уравнения даны в современном виде. Имя аль-Хорезми, измененное до algorismus и, наконец, до augrim у Чосера, стало связываться с распространением индийской системы счета, первая латинская версия которой появляется примерно в это же время. Арабские цифры стали использоваться в этом же столетии, и вполне вероятно, что их переняли в ходе торговых контактов, а не в результате знакомства с научной литературой. К концу столетия ученый мир разделился на алгоритмистов, которые поддерживали новый метод исчисления, и абакистов, которые добились принятия законов, запрещающих использование новомодных цифр во Флоренции еще в 1299 году. В 1202 году появилось первое сочинение Леонардо Пизанского. За «Книгой абака» (Liber abaci) последовали эпохальные трактаты, в которых этот гений математики решал квадратные и кубические уравнения и другими способами демонстрировал «великолепное владение математическими знаниями своего и всех предшествующих поколений». Математика достигла той точки, с которой ей не суждено было добиться заметных успехов вплоть до эпохи Декарта. Решающая роль XII века нигде так не очевидна.

Астрономические рукописи начала века представлены в основном копиями или выдержками из учебников Беды и каролингского пасхалиста Хильперика, в которых внимание уделяется лишь церковной хронологии в связи с вычислением дат христианских праздников. Немногочисленные упоминания арабской астролябии не свидетельствуют о каком-либо близком знакомстве с астрономией арабов, поэтому англо-нормандские «Вычисления» (Cumpoz) Филиппа Танского, написанные в 1119 году, отражают всего лишь старую латинскую традицию. Однако уже в следующем году другой англичанин, Уолчер из Малверна, начал использовать для подсчета градусы, минуты и секунды, чему он научился у испанского еврея Петра Альфонси, а в 1126 году Аделард Батский перевел астрономические таблицы аль-Хорезми. Вскоре за ними последовали таблицы аль-Баттани и аз-Заркали и краткий учебник аль-Фергани. Знаменитый «Альмагест» Птолемея, всеобъемлющее изложение древней астрономии, был переведен с греческого около 1160 года, а с арабского – в 1175 году. С этого момента окончательное овладение астрономическими знаниями античного мира зависело от освоения этого сочинения.

Тем временем аристотелевская физика через арабских мыслителей начала проникать на Запад, и ее конфликт с Птолемеем и «Тимеем» Платона озадачил эпоху, которая стремилась любой ценой примирить своих признанных авторитетов. «Физика» Аристотеля была переведена незадолго до 1200 года, но его «Метеорологика» была известна еще до 1162 года, а трактат «О небе», возможно, еще раньше. Вместе с тем фрагменты из учения Аристотеля о физике на протяжении всего столетия становились известны разными путями. Ближе к 1200 году мы встречаем все больше трактатов, посвященных природе Вселенной и ее элементов, а также таким феноменам, как землетрясения, приливы и извержения вулканов. Метеорология этой эпохи определенно восходит к Аристотелю.

Как ни странно, география в основном остается римской и ограничивается по большей части Птолемеем и Исидором. Как мы уже говорили, географический кругозор европейцев расширялся благодаря Крестовым походам и исследованиям Севера и Северо-Востока, что, в свою очередь, способствовало расширению границ европейской цивилизации. Но за этим не последовало рецепции арабской географии. «Работы выдающихся мусульманских географов аль-Масуди, Ибн Хаукаля, аль-Истахри не были известны в Европе в Средние века, и строгая арабская география не оказала вообще никакого влияния на знания о земле, которыми обладали жители Запада эпохи Крестовых походов»[187].

Хотя в наш период столь важные источники новых знаний были неизвестны, не следует полагать, что география тогда полностью строилась на преданиях. География,