Либежгора - Рустам Разуванов

– Тихо, тихо, все хорошо, все хорошо, ребята, я пьян, я это знаю.

Самый высокий, приехавший на «Яве», снисходительно плюнул на пол рядом с ногами дяди Степы еще раз и заулыбался. Поняв, что им ничего не угрожает, он с ухмылкой начал таращиться на пьяного здоровяка. И тут дядя Степа начал падать, но в тоже мгновение высокий с «Явы» оказался в воздухе: дядя Степа держал его за талию, словно девчушку, высоко над головой. Еще через мгновение парень полетел в сторону сцены. Больно ударившись о ступени, встряхивая головой, он начал подниматься на ноги. В этот момент другой рослый парень, стоявший сбоку, ударил дядю Степу в лицо, но тот, едва пошатнувшись, ответил ему ударом рукой сверху по макушке, как обычно в гневе стучат по столу. У паренька тут же неестественно подкосились ноги, и он упал без движения на пол. Первый, самый высокий, с «Явы», к этому моменту уже очухавшись, с разбегу ударил дядю Степу ногой в спину. Пьяный богатырь, естественно, тут же кувыркнулся на пол. Кто-то разбил бутылку. У выхода началась толкотня и возня, видимо, там тоже кто-то решил с кем-то поквитаться. Высокий, стоя перед поднимающимся дядей Степой, достал из сапога нож.

– Ну что, урод, потроха тебе выпустить?

– Ой, что делается!

– Остановите их!

– Ах, ты за перо, фраер! – послышался хриплый голос со стороны. – Я тебе, сука, щас дам!

– Игорь, поставь скамейку на место!

Рослый с «Явы» выставил нож вперед, ожидая, когда его пьяный противник, преодолев земное притяжение, сможет подняться с земли. Но неожиданно для всех за спиной у рослого появилась тень не ниже его самого. Дым резким и ловким движением схватил парня за руку. Парень посмотрел на старика, который не уступал ему ростом, и от которого, несмотря на длинную седую бороду и сухость, веяло угрозой. Дым продолжал смотреть из-под лохматых седых бровей прямо ему в глаза. И парень, из которого вроде бы только что била ключом сила и отвага, почему-то струхнул.

– Хмм… Хм-м-м… Ты чьих будешь-то?

– Сашки… Хромого… Сын я… Васька…

– Васька… Хм-м-м… Хм-м-м… Вот что, Васька, возьми-ка ты своих друзей да езжай-ка к бате своему. Хм-м-м… Хм-м-м… И передай ему так: «Дедушка Толя… Хм-м-м… Хм-м-м… Дым… Шлет тебе привет».

– Х-хорошо…

– Ну, вот и езжай, счастливой дороги.

Глава 22. Ночной пир

Поздно вечером мы возвращались из клуба домой. Клуб уже собирались закрывать, и большинство трезвого и приличного народа разбрелось по домам. Тетя Вера попыталась договориться с одной из своих подруг насчет завтрашней поездки до Огурцово. И та направила ее к дяде Толе Дыму, мол, он все равно ездит в ту сторону рыбачить, может, подкинет. Как ни боялась тетя Вера к нему обращаться, ей все же пришлось украдкой спросить, не может ли он завтра довезти нас на мотоцикле до Кривого. Дядя Толя, немного помычав, ответил согласием, но попросил об этом больше никому не распространяться. Теперь мы брели в осенней темноте до дома, мечтая поскорее улечься под одеяло.

– Как думаешь, во сколько мы завтра с Таней приедем обратно?

– Ну, уж не знаю, сколько там в гостях просидите.

– До темноты-то успеем?

– Конечно, уж, какой там, к обеду, наверное, или в аккурат после него.

– Мда, завтра рано вставать.

– Дак все встанем, спровадить вас в дорогу же нужно да собрать помочь.

– А чего собирать? Не в поход ведь идем.

– Смотри, свет в доме горит, на кухне!

– Да, действительно…

– Да не свет, похоже, как от свечи или от керосинки.

– Точно!

– Опять, что ли, бабушка чудит?

– Пойдемте скорее, посмотрим, как бы чего она не натворила.

Мы поскорее подошли к дому, открыли тихонечко калитку и подошли к крыльцу. В окошке дома мелькнула чья-то тень. С улицы, в полной темноте, хорошо было видно происходящее в доме. Стены, шкаф, слабый источник света и чей-то силуэт, проходивший в спальню.

– Эй, есть кто? – притворившись, чужим голосом сказала мама.

В ответ ей никто не ответил. Но к другому окошку, которое было ближе к уличной стороне, кто-то подошел. В той части дома не было освещения, и разглядеть человека было почти невозможно. Но судя по странным повадкам, это была не тетя Таня. Поднявшись по ступеням крыльца и войдя в коридор, мы увидели, что дверь в избу была открыта. Из избы падал слабый луч света. Когда же мы прошли внутрь, то сразу же обнаружили загадочный источник света. Им, действительно оказались свечи, которые стояли на обеденном столе. Весь стол был вновь заставлен посудой и фотокарточками умерших родственников: дедов, бабушек, прадедов, братьев и сестер, не вернувшихся с войны. Всюду были их портреты, прислоненные к стаканам, кружкам и тарелкам. В кромешной темноте при свете свечей это выглядело по-настоящему жутко. Я почувствовал, что от этой загробной картины у меня поползли мурашки по коже.

– Таня, мама, есть кто?

– Ты чего кричишь, разбудишь всех.

– Мама, ты чего? Зачем ты опять посуду всю повытаскивала?

– Я?

– Ну, а кто же?!

– Ничего я не вытаскивала, это вы тут не пойми что устроили.

– Да мы только вернулись. А Таня где?

За спиной у бабушки появилась тетя Таня. Только сейчас я обратил внимание, что обе они были в ночных сорочках. Тетя Таня удивленно посмотрела сначала на нас, а потом на обеденный стол.

– Что случилось-то?

– Ты погляди сама.

– Это что?

– Дак матушка у нас опять, видать, чудит.

– Да ничего я не чудю, и не говори так громко, разбудишь всех.

– А кого будить-то? Все и так уже на ногах.

– Слушай, да не могла это она сделать, мы с ней вместе, вдвоем, на кровати спали, она у стенки, я на краю.

– Да как же вместе, когда мы еще по дороге шли и уже увидели свет от свечек и как мама за окошком бродит!

– Да быть не может. Она как стала с кровати слезать, так я и проснулась, следом за ней встала, а тут вы. А до этого спали мы и не просыпались.

– Да тебе говорят, мы видели, стояла тут, у кухни, бродила, потом в спальню поползла и у окошка стояла.

– Да ну, не может быть, спали мы!

– А кто ж тогда, по-твоему, весь стол посудой заставил?..

– Вон, погляди… И хлеб на блюдечках да на тарелочках покрошенный, да надкусанный лежит.

– Мама, когда хоть ты успела-то? Мы же спали, ты вставала, что ли?

– Да ничего я не вставала!

– А