Ривалдис: Владыки - DeN TaN

— Кубок Устойчивости, — протянул он насмешливо. — Вот кто пгидумывает такие тупые названия? Что он, по-твоему, делает? Помогает не упасть?

Вайсед смотрел на Малриса с надеждой — ждал, что тот подыграет его насмешке.

— Кубки так называет тот, кто их создал, — спокойно начал объяснять Малрис.

Вайсед театрально закатил глаза, а Малрис, словно забыв, с кем говорит, продолжил рассуждать ровным, почти лекционным тоном:

— Стихийных или просто сильных Чаш не так много, чтобы выдавать их каждому магу, покидающему Ксал’Ар.

Он кивнул в сторону Чаши Льда, лежавшей на снегу.

— Вот старые маги и оставляют свои силы в таких вот невзрачных кубках и чашах. Много магии в них не заключить. Как раз для небольших путешествий.

— Ну ты и зануда, — протянул Вайсед, не выдержав. На последних словах он вдруг посерьёзнел и резко поднялся. — Я знаю истогию магии лучше тебя. Не надо меня учить. Пока ты когпел над созданием нового Источника, я учился.

Малрис виновато опустил голову.

— А названия и впрямь тупые, — уже с привычным весельем вернулся Вайсед. — Умудрённые мудрецы выдумывают такую чепуху… Они ведь думают, что это звучит внушительно. А назвали бы честно: “Старый грязный кубок”.

Малрис не удержался и улыбнулся. Вайсед, заметив реакцию, окончательно разошёлся — вскочил, согнул спину и начал изображать древнего мага, создающего артефакт.

Голос сделал сиплым, руки дрожащими от старости, а на лице появилась надменная, мудрая гримаса.

— Он небось пил из него всю свою долгую жизнь, — картавя, тянул Вайсед. — А потом пгидумал: О, а дай-ка я сделаю из него агтефакт! И назову его как-нибудь позаковыгистей!.

Его пантомима вкупе с этим напыщенным тоном свалила Малриса с ног. Молодой маг согнулся в хохоте, едва хватая воздух.

— Ох… — отдышавшись, вытер глаза. — Мне кажется, я никогда так не смеялся. Ты прав. Я слишком увлёкся своими опытами… надо было чаще встречаться со старыми друзьями.

Малрис произнёс последнее слово — и осёкся. Никого прежде он не называл другом. Оно вырвалось само, неожиданно лёгкое и тёплое.

Вайсед, только что балагуривший, словно выключился. Его улыбка растаяла. Он стоял серьёзный и даже расстроенный.

— Мне тоже было хорошо, — негромко сказал он. — Словно опять унивегситетские годы. Но нам пога пгощаться. Тебе лучше остаться здесь. Чаша Чистого Льда поможет выжить. Возможно, ты и сможешь создать свой Источник. Тут они тебя не достанут.

На последних словах Вайсед прищурился. В его взгляде мелькнуло сомнение — будто он колебался, открыть ли что-то важное. Он глубоко вдохнул, готовясь. Но выдохнул лишь пустоту.

Может, когда-нибудь. Сейчас не время.

— А как же ты, друг? — Малрис нарочно выделил последнее слово, пробуя его на вкус. Оно звучало непривычно, но сладко.

— Мне надо вегнуться на когабль к Келлусу, — торопливо засобирался Вайсед.

— Но Фальгор поймёт, что это ты украл у него Чашу! — в ужасе выкрикнул Малрис. — Ты же погубишь себя!

— Я не дугак, — стиснув зубы, отрезал Вайсед. — Я запутаю Келлуса ещё сильнее и выйггаю вгемя. Останусь в Делакине, а его отпгавлю домой. Может… — он задумчиво усмехнулся. — Может и сам отпгавлюсь в стганствие.

Он развернулся и, не оглядываясь, зашагал прочь. Снежная пелена быстро глотала его фигуру, делая всё меньше, пока силуэт не растворился без следа.

Малрис стоял, не двигаясь, осознавал простую мысль: Он ушёл. Университетский товарищ — спаситель, шутник, друг — мимоходом подарил ему жизнь и снова исчез.

Увидятся ли они ещё когда-нибудь?

Холодный ветер ударил в лицо, и молодой маг, нахмурившись, натянул капюшон. Подобрал Чашу, прижал её к груди и угрюмо побрёл в другую сторону, оставляя за собой тонкую цепочку следов, которую вскоре занесёт снег.

* * *

Малрис брёл по этим мёртвым просторам многие дни. Лёд и камень, серое небо и безграничная пустота — всё вокруг сливалось в однообразный кошмар.

Если бы не Чаша, он давно погиб бы. Она дарила пищу там, где её быть не могло.

В первый раз, едва не умирая от голода, он лишь машинально поглаживал холодный лёд кубка.

А через несколько часов нашёл северного оленя, вмерзшего передним копытом в ледяную ловушку.

С тех пор Чаша сама подсказывала, где искать коренья и ягоды под снегом, вела к водоёмам, полным рыбы. Даже ловушки для зверей рождались словно сами собой.

Спасибо, Вайсед. Как ты там теперь? — вспоминал друга маг, каждый раз, когда Чаша выручала его.

Голод и жажда больше не угрожали Малрису.

Теперь врагом оставалась только его собственная одержимость.

Магия Чаши Чистого Льда поддерживала его тело, заполняя зияющую пустоту внутри.

Но пустоту в душе она заполнить не могла.

Мысли о собственном источнике терзали его сильнее любого холода и голода. Свитки с Ксал’Ара были при нём, и теперь — сила, питаемая Чашей. Всё, что нужно для ритуала.

Малрис вновь и вновь прокручивал в голове свои попытки. Он так и не попробовал полностью ритуал создания источника магии. Каждый раз он останавливал себя, боясь дойти до конца.

Сначала он сопротивлялся. Долго и упорно сражался с самим собой. Но жгучая, неутолимая страсть всё равно разъедала его изнутри — и в конце концов взяла верх.

Среди голых скал и безмолвных равнин Малрис остановился и соорудил лагерь. Он уже не знал, где именно находится: Север был одинаков во всех направлениях — бесконечные снежные поля, пронизывающие ветра и лёд.

Он начал ритуал. Медленно, обстоятельно, с маниакальной точностью произносил заклинания, следуя каждой формуле.

После каждого нового этапа сердце сжималось от ужаса ожидания. Но к счастью, он ни разу не ощутил преследовавшее его ранее чувство истончения материи мира.

Маг был удивлён и с каждым шагом всё больше смелел. Его голос гремел, заглушая вой ветра, слова разносились над ледяной пустыней.

От долго ритуала его коричневая борода стала полностью покрыта инеем. Снег был везде. Волосы, брови, ресницы. Малрис уже не походил на себя — скорее на безумного старца, творящего зловещее колдовство.

И вот — последний жест, последнее слово.

…Ничего.

Тишина была такой плотной, что звенела в ушах.

Ни колебания, ни вздоха магии — пусто. Сам мир отвернулся от него. Для такого масштабного ритуала это было невозможно.

Малрис вновь и вновь перепроверял каждый знак, каждую формулу. Ошибки не было. Всё сделано идеально, так, как требовали его кропотливые расчёты.

Глубокая, всепоглощающая печаль поглотила его. Руки бессильно упали, Чаша Чистого Льда выскользнула из пальцев и глухо ударилась о снег.

Он чувствовал себя опустошённым, выжженным изнутри.

Молодой маг рухнул на землю и провалился в сон — беспокойный, тревожный, полный